Пожалуй, Жан в восторге от пребывания на станции. А Софи? Как её убедить? У женщин лучше развито чутье, и написанное у тебя на лице женщина может прочесть.

Помимо этих проблем были разные, практические. Сергей торопился осмотреть и законсервировать модуль «Квант», превратить его в буферную полость, чтобы от сорванного люка и изломанного фланца их отделял теперь целый отсек.

«Квант» был из поры активной молодости Мотина. Он был пристыкован к «Миру» 12 апреля 1987 года и буквально набит телескопами – тремя рентгеновскими и ультрафиолетовым, здесь был свой спектрометр, датчики астроориентации – солнечный, звездный, инфракрасная вертикаль, визир, но самое главное – в нём находились гиродины для управления комплексом. Конечно, был здесь и собственный пост управления. Все это было нужным и могло понадобиться, но пока он станет лишь буфером, погранзоной для комплекса, его контрольной полосой. «Квант» станет на время и их пограничной собакой, предупреждая не лаем, а контрольным сигналом спад давления.

Как во всяком обжитом помещении на стенках модуля были развешены различные мелкие предметы, инструкции и инструменты. Одни на резинках, другие на ворсовках, в пакетах, засунутыми в «патронташ». Сергей теперь, не мудрствуя и не разбираясь, запихивал всё в большой пластиковый мешок. Он просмотрел и запанельные пространства и «залежи» в нишах и углах.

В станции всё ещё было холодно, и одной из проблем стало повышение температуры, а пока они напялили на себя всё, что нашли – шерстяные костюмы и носки, мягкие унты – «унтята», как их ласково называли космонавты.

Оттягивать объяснение было некуда, а Сергей ещё не решил, не выбрал меры необходимости и доверия.

– Итак, – произнес он, когда они собрались в единственном скудно освещенном помещении – кают-компании, так Жан обозвал базовый блок, потому что им нужно привыкать теперь ко всему, в том числе и к названиям. – Итак, дорогие друзья и участники экспедиции, подведем промежуточный итог. Нам повезло, мы – на станции и успели убедиться, что комплекс пригоден для жизни, хотя и требует внимания. Позвольте сообщить вам некоторые сведения…

Сергей взглянул на Софи и Жана и, понимая, что времени плести кружева вокруг да около у него нет, решил пойти ва-банк.

– Нам сообщили, что в космос после нас стартовал еще один пилотируемый космический корабль…

Ура, – крикнул было Жан, но Сергей остановил его порыв и добавил:

– Полет этот не рекламировался. Возможно, причиной его конфиденциальности была разведывательная миссия, но сразу после запуска этот секрет полишинеля был раскрыт. Корабль потерпел аварию. Астронавты просят о помощи. «Союз» наш способен состыковаться с их стыковочным узлом. Отдав бедолагам наш корабль, мы спасем им жизнь. Кроме нас помочь им в космосе некому. Надеясь на ваше гуманное решение, я, чтобы сэкономить время, отстыковал наш корабль. Он в окрестности станции. Сохраняя корабль для себя, мы автоматически состыкуем его со станцией или отправим с миссией спасения.

Наступило молчание.

– Как бы то ни было, мы на станции. Пусть она не очень удобна пока, но уверен, мы её освоим. Каждый теперь решает сам.

– А сколько, – спросил осторожно Жан, – придется нам тогда пробыть в космосе?

– Не знаю точно, но думаю: месяц-два. Земля должна подготовить новый космический корабль.

– А почему не воспользоваться этим? – спросила Софи.

– Да, почему?

– Этим, – хмыкнул Жан. – Этот разделится при возвращении. Опускается только спускаемый аппарат.

– Ах, да, – вспомнила Софи. Об этом говорилось на лекции.

– Так как?

– Я за, – произнес Жан. Все в нём прыгало от радости. Да, что может быть лучше возможности пожить в станции.

Софи пока было страшно возвращаться снова в корабль. Одно только воспоминание о его тесноте ужасало её. Но как же они не услышали про чужой старт? Наоборот, столько писалось о запрещении полётов, о вековых запретных диапазонах, о дроблении обломков, о самоочищении низких орбит. И что это за полёт? Впрочем, столько секретов связано с космосом. Но она все-таки спросила:

– А что станет с теми людьми, если мы откажем им?

– Они погибнут.

– Да, кто они? – воскликнул Жан.

– Неважно кто, – перебила его Софи, – позвольте мне забрать из корабля вещи.

– Друзья, – торжественно произнёс Сергей, – я верил в вас… Наш корабль ещё рядом, но подарив бесценный наш корабль, мы неужели не расстанемся с меньшим – с личными вещами? Стыковка с повторной расстыковкой потребует время и топливо. Вода у нас есть и воздух для смены атмосферы, запасы еды на станции. В ней предусмотрены и регенеративные системы. Нам предстоит обжить станцию. Это островок жизни в космосе. Обитаемый остров.

– Тогда, – предложила Софи, – нам нужно назвать его. Теперь это наш обитаемый остров.

– Но он ведь «Мир», – возразил Жан, – стал миром для нас.

– Но мир – слишком многое. Земля тоже мир. А мы – кусочек её. Мы будем ждать прибытия корабля, и следует запастись надеждой, и я предлагаю, сказала Софи, – так и назвать – островом Надежды.

– Или Модулем Доброй Надежды, – хмыкнул Жан. – базовый блок станет Африкой, а его южная оконечность – Доброй Надеждой. И будут модули Америки и Австралии. Вот где только юг? Будем голосовать или прогнозировать?

– Нечего прогнозировать. Я говорила об острове Надежды, а он в архипелаге Шпицберген. И это север, а не юг. Когда-то край Ойкумены считался именно там, а теперь он здесь.

Забавны были Мотину эти споры. «А модули, хоть горшком назови», – думал Сергей, хотя имя станции было ему напоминанием, и не хотелось старого ворошить. Да, неприятно начинать экспедицию с вранья, но что поделаешь? Приходится обходиться с пассажирами, как с детьми, а детям не скажешь пришла беда… в отдельных модулях следует предусмотреть автономную жизнь на случай разгерметизации – разместить воду и продовольствие. А есть ли оно в действительности? Нехорошо получилось с кораблем. Он мог неудачно отойти (поперёк плоскости орбиты) и станет снова и снова возвращаться и как тогда это объяснить?

Но как бы там не было, нужно продолжать действовать и жить. Они собрались в центре станции у раскладного стола, фиксируясь по-птичьи. Для этого было достаточно жердочки, только зацепиться. Минуты первых впечатлений прошли, и все почувствовали голод. Сергей достал соки, консервы. Жан, помогая ему, поставил банку на стол, надавил консервным ключом по-земному, желая её проткнуть, и взлетел к потолку.

Сергей на это ему ничего не сказал, потому что, что не говори, а лучший учитель – жизнь… Консервы здесь можно есть по-земному, но не крошить. Ведь крошки могут составить главную беду, оставаясь в воздухе. Вот соки из туб выжимались без проблем. Наконец с едой было покончено. Банки и тубы были завернуты в полиэтилен и засунуты под резинку стола до лучших времён разрешения проблемы отходов.