У Фьяммы промелькнул в памяти красавчик Гвидо и его любопытство. Но что-то заставило промолчать, а на язык сам прыгнул другой вопрос:

— Да так… А не на север ли он случайно поехал?

Вальтер прищурился.

— Почему ты так решила?

Фьямма отвела глаза, делая вид, что пытается найти раскиданные башмачки.

— Кто-то сказал… Наверно, видели, как он выезжал из города. У меня же много друзей повсюду, ты знаешь…

Вальтер помолчал, потом вдруг шагнул к ней, взял за подбородок и заглянул прямо в глаза. Фьямма вздрогнула и попыталась отвернуться, но шея стала как чужая. Чародейка не имела ничего против проникновенных взглядов, но от этого взгляда ее замутило.

— Перестань! — воскликнула она гневно.

— Сейчас перестану, — пообещал Вальтер. — А кстати, кто этот смазливый тип, с которым ты была на вечеринке в Колледжиате?

Фьямма взглянула на него с изумлением.

— Почему ты о нем спросил?!

— Захотелось. Тебе вдруг подумалось о Греге, а мне — о твоем приятеле. Так кто он такой? — спросил он, отпуская ее. Фьямма тут же отскочила на пару шагов.

— Гвидо, мой помощник, — сказала она опасливо. — А что?

— Он ведь не местный?

— Да, откуда-то с юга.

— И давно он у тебя?

— Пару месяцев. Очень перспективный юноша. Подумываю, не взять ли его в ученики…

— Не стоит, птичка. Тайны слишком дорого нам достаются, чтобы делиться ими с кем ни попадя. Тебе не нужен сейчас ученик. Не подпускай его к исследованиям, — и добавил ворчливо: — Строго говоря, тебе и в спальню его пускать не следовало. Это может для тебя закончиться очень-очень плохо.

Фьямма на миг застыла, посмотрела на него внимательно: откуда узнал? Подсказали, спросил наугад? Потом хихикнула:

— Ты что, ревнуешь?

— И в мыслях не было. Что мне до твоих постельных развлечений?

Фьямма была уязвлена.

— Признайся, тебе неприятно. Все вы притворяетесь!

— Ты действительно можешь разобраться, когда я притворяюсь, а когда нет? — спросил Вальтер с искренним любопытством.

— Конечно, могу, тоже мне великая наука! — ответила Фьямма с ядовитой улыбкой. — Знаю я вас, мужиков, вы все ревнуете. Гвидо корчил сегодня такие рожи, когда я сказала, что иду к тебе… Как будто у него есть на меня права! Но ты не беспокойся. Он ничего не значит. Ни в какое сравнение не идет с тобой. Он просто мальчишка. Красивый, горячий…

Чародейка бросила на любовника лукавый взгляд. Но Вальтер, к ее досаде, остался отвратительно хладнокровен.

— Я далек от подобных чувств, — ответил он с улыбкой. — Просто неприятно смотреть, как ты, вместо того чтобы заниматься важными исследованиями, тратишь силы на какого-то…

— Трачу силы? — повторила Фьямма, и у нее неожиданно засияли глаза. — Ты не понимаешь! Это он дает мне силу! Когда я с ним, такое чувство, что внутри у меня бушует пламя! Мне кажется, я могу выдыхать огонь! Ничего подобного я не испытывала!

Вальтер кивал, продолжая улыбаться.

— А еще парнишка дал тебе эту штуковину, верно? — спросил он, указывая на амулет на груди Фьяммы. — Какой редкий… минерал!

Фьямма опустила глаза на оправленный в металл неровный кусочек красного с черными разводами обсидиана. Когда кулон покачивался на цепочке, по его поверхности пробегали радуги. Посреди амулета из гладкой поверхности торчал небольшой зазубренный шип.

— Ну да, он, но как ты…

Вальтер протянул руку и сорвал у нее с шеи кулон.

— Ты что делаешь?! Отдай!!!

Алхимик шагнул к окну и выкинул в него подвеску. У Фьяммы расширились зрачки, на лбу выступил пот. Она кинулась наперерез, но перехватить не успела.

— Гад! — закричала она, перегибаясь через подоконник. — Как ты посмел!

Она хотела бежать вниз, но Вальтер поймал ее за плечо.

— Стой! Ты мне еще спасибо скажешь!

Фьямма резко повернулась к нему и замахнулась, бледная от ярости. Вальтер хладнокровно перехватил ей вторую руку.

— И впредь ничего у него не бери!

Чародейка оскалилась, но вдруг наткнулась на его взгляд, — чересчур спокойный, — и смех замер на ее губах. Вальтер может сколько угодно иронизировать над путаницей у нее в голове, но опасность она чует безошибочно. Не слишком ли далеко она зашла, накинувшись на мужчину, о котором, в сущности, ничего не знает? Не переборщила ли, пытаясь вызвать его ревность? До Гвидо ей никакого дела не было, но себя Фьямма ценила чрезвычайно высоко.

Вот и сейчас то самое чувство — гуляешь беспечно по зеленым весенним горам, и вдруг перед тобой открывается черная пещера. А из нее кто-то смотрит. Пока только смотрит…

Вальтер, видя, что она больше не вырывается, ослабил хватку, усадил женщину на постель и сам сел рядом.

— Мы делаем важное дело, птичка, — задушевно произнес он. — Самое важное, какое только существует. Тот, кто придумает, как можно одолеть драконов, обретет в этом мире абсолютную власть. А там, где речь идет о власти, каждое действие — это борьба насмерть. Или ты, или тебя. Ошибки — смертельны. Уступки невозможны. Понимаешь, о чем я?

Фьямма помотала головой, настороженно следя за ним.

— Зачем ты выкинул мой амулет?

— Он не твой, а для тебя — чувствуешь разницу? Подумай, в какую игру ты играешь, и ради самой себя будь осторожна… Можешь передать этому Гвидо, что я страшно ревную. Его это развеселит.

— Конечно, — ее пальцы обхватили запястье Вальтера. — Все для тебя, милый!

Руки Фьяммы слегка дрожали. Она очень надеялась, что Вальтер этого не заметит.

— Ну, а теперь придумаем способ, как мне попасть к Даниэлю. Уверен, такой способ есть. Так что, ты мне поможешь?

Чародейка вздохнула.

— Ладно уж… Скажу тебе волшебное слово, которое откроет вход в его башню. Только я предупреждаю — это довольно-таки подлый способ. Поэтому на меня не ссылайся… А впрочем, как хочешь! Хуже обо мне он думать все равно не будет.

— Заинтриговала! Я тебя слушаю. Что за слово?

— Аличе.

Вальтер поднял бровь.

— Его дочь, в которой он души не чает. Вели передать Даниэлю, что у тебя есть срочные новости об Аличе, и тебя пропустят к нему. А дальше уже сам думай, как выкрутиться.

Она бежала по темным сводчатым коридорам Лореты, среди криков и пляшущего пламени, стараясь найти выход, но коридоры все не кончались, а все лестницы вели только вниз. И вдруг стены расступились и исчезли во мраке — она оказалась в мрачном каменном чертоге без окон, больше напоминающем яму, полную огня. В глубоком очаге — на коне въехать можно — горел огонь и булькало варево в огромном котле. Она застыла, не сводя с котла глаз. Что там? Огонь гудит, крышка дрожит, и из-под нее сочится, пузырясь, что-то черное. Смола? Крышка снова содрогается, и она с ужасом понимает, что кто-то настойчиво стучится в нее изнутри.