— Одним словом, шляешься ночи напролет?

— Что значит шляешься!

— Тебе сколько лет, девочка?

«Сколько лет? Ах, ты, типа, не знаешь! Конечно! Спроси я сейчас, в каком месяце у меня день рождения, и ты оказался бы в глубоком дерьме».

— Тринадцать.

— И какие в этом возрасте могут быть мальчики?

— Кирилл всего лишь мой друг. И не более.

— «Не более», — передразнил дядюшка. — Сегодня друг, а завтра, глядишь… — Он многозначительно помолчал, не отрывая жадного взгляда от бутылки вина, которую поставил на стол Петр Тимофеевич.

— Послушать вас, дядя Игнат, — язвительно улыбнулась Тамара, — так мне в тринадцать лет нельзя иметь никаких друзей.

— Не утрируй, девочка. Ничего подобного я не говорил. Дружи на здоровье с этим Кириллом. Общайтесь. Играйте. Ходите вместе на реку, в лес. Но только днем. Никаких ночных гулянок…

— В клубе ночами полно девчонок, которым не то что тринадцать, а меньше. — Тамара не сдавалась, но уперся и дядюшка.

— Хотел бы я знать, что за родители у этих девчонок? — заметил он. — Местные алкаши, которым глубоко наплевать, что вырастет из их дочерей?..

«А сам-то ты кто? Не алкаш? Или тебе, скажешь, не наплевать, что получится из меня?»

— …Мы со Светланой Петровной возложили на себя ответственность за твое воспитание. И не хотим, чтобы ты, шляясь по танцам, создала нам проблемы. Исполнится восемнадцать, делай что хочешь. Никто тебе и слова не скажет. Анна Ивановна, я вас попрошу: проследите за тем, чтобы Тамара вовремя возвращалась домой. И привлеките ее к работе по дому. У вас большой огород, и я не сомневаюсь, что там полно грядок, которые нуждаются в прополке. К тому же сейчас пора сенокоса. Так грабли ей в руки — пусть помогает. И еще одно. Мы со Светой приедем через пару недель и хотели бы, чтобы к этому времени моя племянница набрала ягод и научилась варить варенье. А сейчас… — Дядя посмотрел на часы. — Петр Тимофеевич собрался затапливать баню. Помоги ему наносить воды.

«Баню сегодня будут топить лишь потому, что приехал ты. Так сам и таскай эту воду».

— Хорошо, наношу. Только мне надо предупредить Кирилла, что я теперь под домашним арестом.

— Перебьется Кирилл. Если он о тебе беспокоится, то явится сам. А ты занимайся делами. И прекрати нести чепуху про домашний арест. Наносишь воду, сможешь сходить погулять. Все. Свободна, девочка.

«Слава Богу, отделалась от урода, — облегченно вздохнула Тамара, выйдя из дома. — Да я готова натаскать воды хоть в сотню бань, лишь бы он больше не докучал мне своим словесным поносом! Лишь бы вообще не вспоминал о том, что я существую».

В десять вечера, когда Тамара, собрав в пакет кое-какое тряпье, нуждающееся в стирке, отправилась в баню, тетя Нюра уже легла спать, а дядя с хозяином, напарившиеся и разомлевшие, курили на скамеечке возле крыльца. Игнат хвастливо распространялся о своих грандиозных успехах на фронте коммерции, дядя Петя тактично изображал, что все это ему интересно.

При виде этой картины Тамара хихикнула — другого увидеть она и не ожидала.

Так же, как абсолютно не ожидала того, что случится десять минут спустя…

Никаких внутренних крючков и щеколд ни на входной двери, ни на двери из парной в предбанник в бане предусмотрено не было. Зачем они? Ни озабоченных алкашей, ни сексуальных маньяков в округе не наблюдалось. Бояться некого. Тамара спокойно разделась и, прихватив пакетик со шмотками, отправилась в парную. Она уже высыпала в таз постирушки и начала натирать хозяйственным мылом футболку, когда вдруг услышала, как скрипнула входная дверь и кто-то зашебуршился в предбаннике. Удивительно, но она даже не испугалась.

Чего бояться у себя дома?

— Кто там? — прокричала Тамара и чисто автоматически прикрылась футболкой, хотя была абсолютно уверена, что незваный гость дальше предбанника не пойдет. Да и какой может быть незваный гость, когда здесь все свои? Не иначе как дядя Петя вернулся за какой-то забытой вещичкой. — Кто там? — еще раз повторила она, уже с беспокойством отметив, что так и не получила ответа.

И в этот момент дверь из предбанника приоткрылась, и в нее нахально сунулся не кто иной, как ее родной дядюшка!

От неожиданности Тамара чуть не взвизгнула. И подумала: «Как хорошо, что успела прикрыться футболкой». Она уже собиралась как можно грубее рявкнуть: «Что надо?!!», но дядя на доли мгновения опередил ее.

— Это я, девочка. Не пугайся. Сейчас только разденусь и помогу тебе вымыться.

И, словно фантом, растворился в предбаннике. Дверь захлопнулась. А Тамара только и смогла растерянно прошептать:

— Вообще-то, я сейчас стираю. Не надо мне ни в чем помогать. Я сама…

И наконец придя в себя после этого неожиданного вторжения, она принялась судорожно натягивать на себя мокрую намыленную футболку.

«Хорошо, что она длинная. Как платье. Можно даже не надевать трусы. Обойдусь и без них… Нет, ну что за урод! Каким нахальством надо обладать, чтобы вот так… У него, наверное, и правда, мозги набекрень. Вообразил, что я не смогу справиться здесь без него? Если так, то еще ничего. А если другое? О, черт!!!»

«Но неужели у этого извращенца достанет ума попытаться меня изнасиловать? Или хотя бы просто полагать? Ведь я подниму на ноги всю деревню! Сразу же побегу в Неблочи в милицию. И в результате сидеть дядюшке — не пересидеть. Или он надеется, что я промолчу? Безропотно позволю проделать с собой все, что он пожелает, а потом никому не скажу ни словечка? Зря надеется!»

Дверь вновь отворилась, и в полумраке парной, освещенной лишь одной тусклой лампочкой, нарисовалось удивительно белое тело с тонкими ножками, узкой грудью и животиком, выпирающим далеко вперед над красными плавками.

— Не понимаю, в чем дело?! — сразу повысила голос Тамара. — Что вам здесь нужно?

— А что здесь такого? Неужели ты меня стесняешься, девочка? — тонко хихикнул дядя Игнат. — Да ты что? Неужели ты думаешь, что мне интересно? Да у тебя еще не на что смотреть. К тому же не забывай, что я твой родной дядя. Ты ведь не стеснялась своего папу? Он же заходил в ванную, когда ты там мылась?

«Чего привязался, придурок? Проваливай!!!»

Дядюшка шагнул к Тамаре. Она отступила и уперлась спиной в угол печки.

— Отец никогда не входил ко мне в ванную, — испуганно пробормотала она. — Он не был извращенцем… Уйдите, пожалуйста.

— Что ты мелешь! — неожиданно возмутился дядя Игнат. — Ты хоть понимаешь, что ляпнула? Какой я извращенец?! Как не стыдно было такое даже подумать? Пойми, крошка, — вновь смягчился дядюшка. И сделал еще один осторожный шажок. — Я просто сейчас сидел на скамейке, беседовал с Петром Тимофеевичем и вдруг представил, как ты берешь ковшик, зачерпываешь из котла кипяток и… Ведь это не городская ванная, где повернул краны, и порядок. Здесь одно неосторожное движение, и ты опрокидываешь кипяток на себя. Ожоги… больница… И виноват в этом я, потому что не предусмотрел, что может случиться. Снимай футболочку, не стесняйся. Помогу тебе вымыться, потру спинку, и пойдешь отдыхать… Тамара! Выкинь из головы нездоровые мысли.