Гнев Любви Ивановны напоминал порционное извержение вулкана. Она сверкала глазами, щедро делясь эмоциями, которые верно так и не достались зачинщикам дебоша. «Значит „Микола отсюда свалил с концами“, — радостно шепнул Капитан.

— Потом, когда охрана все-таки напомнила им о распорядке проживания в санатории, — буднично констатировал Игорь Вилорович, — товарищи технологи вызвали такси и поехали в ресторан «Соболь». — Там они пили до утра, танцевали с нанятыми проститутками и выкрикивали экстремистские лозунги.

— Это какие же? — улыбнулся Котелков.

— У меня все они зафиксированы. «Водку будем пить и державу поднимем!», «Савушкина в президенты Гондураса!», а также много нецензурных, которые тоже зафиксированы, но не привожу. Самый приличный: «За нас с вами и х$й с ними!»

— Скажите, — перебил его Капитан, — а все данные по соцопросам они увезли?

— Я им не позволил, — ответил Игорь Вилорович и его голос стал немного металличен. — Я, как начальник штаба потребовал, чтобы они оставили бы все бумаги. — Дискуссия была трудной, товарищи технологи пытались мне доказать, что это их интеллектуальная собственность. Я признал такую линию дискуссии ошибочной и согласился с ними, но заявил при этом, что они нанесли ущерб материальной собственности фирмы «КафельС». Они пытались добиться встречи с Иваном Дмитриевичем, но он уполномочил меня организовать их отбытие и я осмелился проявить инициативу. Я сообщил им, что в случае продолжение конфликта, организую ряд действий по воспрепятствованию их отъезду из городского аэропорта, и они согласились на все мои требования.

— Замечательно, — сказал Капитан, — это я об опросе. Дайте его, пожалуйста. Желательно, не просто отчет, а вообще все, что касается опроса.

На лестнице послышались быстрые шаги. В приемную вошел мужчина лет тридцати пяти.

— Михаил Григорьевич? — вопросительно сказал он, указывая на Куклинса.

— Нет, я Владимир Геннадьевич. Вот Михаил Григорьевич.

— Здравствуйте, я Савушкин. Вы готовы сейчас говорить о кампании?

— Готов.

— Тогда пройдемте в кабинет. Ваши коллеги могут выпить чай или поговорить с руководством штаба.

Котелков согласно кивнул и вошел в уже отворенную дверь кабинета.

— Лиза, мне минералку, — распорядился Савушкин перед тем, как закрыть дверь. — Вам?

— Кофе. Если можно, заварить.

— «Эспрессо» подойдет? Отлично. Лиза, одно «эспрессо».

Кабинет Савушкина был и сам по себе большой, да к тому же, так спланирован и обставлен, что выглядел почти пустым. Легкий стол из сосны, изящный журнальный столик возле небольшого дивана, пожалуй, и все. На столе стоял огромный жидкокристаллический монитор; процессор же незаметно скрывался под столом. На стенах — пяток картин неизвестного художника, работавшего в манере Дали и несколько картин из светлого янтаря. Разшторенные окна, выходили на сосновый лесок.

— Люблю сосну и все, что с ней связано, — сказал Савушкин, показывая на янтарные картины. — На предприятии, где только можно, сажаю сосны, пихту и можжевельник. Будем знакомы. Иван.

— Михаил. Владислав уже ввел меня в курс, но мне нужны подробности.

— Погоди, Миша. Ничего, что на ты?

— Не страшно.

— Вот и отлично. Миша, для начала мне необходимо твое устное резюме. Ты не обижайся, я это правило ввел еще в девяносто третьем и с тех пор каждый, кто приходит на работу, должен ответить, где работал раньше. Исключений было лишь три. Два из них — это сейчас не важно, а третье связано с вашими коллегами, которые позавчера получили прощальный пендель. Я должен узнать, как ты работал раньше.

— Хорошо. Перечисляю. Нижний — успех. Киев — неудача. Калининград — успех. Ноябрьск — успех. Вологда — успех. Белгород — успех. Карачаево-Черкесия — неудача. Продолжать?

— Не надо. Успех это победа?

— Не всегда. Успех это выполнение пожелания заказчика. Если разговор с самого начала шел о победе, успех — первое место. Если о том, чтобы место не ниже третьего — значит, это и есть победа. Были заказы не допустить победы определенного кандидата.

— Понятно. Миша, а если я скажу, что успех — моя победа, ты можешь гарантировать, что я стану мэром. Ты получил деньги, пообещал победить и победил. Можешь?

— Пока не могу. Смогу или нет — тоже пока не знаю. Для ответа такого уровня ответственности, в ситуацию пока не въехал. Но кое-что могу сказать уже сейчас. Если ты считаешь, что за полтора месяца до выборов тебе достаточно просто дать денег — я не говорю каких, больших или мелких и победить, то неудачу, в твоем понимании этого слова, я гарантировать могу.

Вошла Лиза с подносом. На нем стояла запотевшая бутылка «нарзана» и чашечка кофе для Котелкова. Рядом с чашечкой был стакан с водой.

— Спасибо, — Савушкин кивнул Лизе. — В такую погоду рекомендую с водой. Сам я не врач, но из медицинской семьи, так что почему турки пьют кофе именно таким способом объяснить могу. Но потом. А сейчас поясни то, что сейчас сказал.

— Так как ты из врачей, то пример под рукой. Представь, после аварии, бывает так, что пациента можно спасти и даже выходить против его воли. Пусть будет не авария, скажем, ранение при побеге. Приковали наручниками к койке и делают все необходимые процедуры, включая насильственное кормление. Так вот, Ваня, твой случай никакого отношения к моему примеру не имеет. Это другая история, когда пациента можно поднять на ноги только если он будет трудиться не меньше, чем врачи. Ты спрашиваешь, могу ли я что-нибудь гарантировать? Только лишь если увижу, что ты выполняешь два моих условия. Первое — ты слушаешься меня, как секретарша Лиза, ну, разве, за исключением… (Савушкин хмыкнул, сделав на минуту гримасу понятливого самца). Второе — меня слушаются твои люди. Ты их ежедневно накачиваешь, или дрючишь, не знаю, как у тебя принято. Главное, они работают. Конечно, понадобится и техника, и помещения и еще, много чего, но сейчас главное, чтобы люди были готовы слушаться.

Савушкин со смаком хлебнул минералки, как пьют с морозу водки. Встал, шагнул к окну, повернулся к Котелкову.

— Куришь?

— Бросил еще студентом.

— И я примерно так же. Какая-то рудиментарная привычка осталась — пальцы ищут сигарету. Тебя я понял. С моей стороны тоже будет условие. Одно.

— Какое?

* * *

— Игорь Вилорович, у нашего кандидата были проблемы с регистрацией?

— Нет, Сергей Иванович. Я распорядился заранее провести подготовительные мероприятия. Сотрудники комбината почти все поставили свои подписи, а также привлекли семьи.

— Надеюсь, в нерабочее время?

— Конечно. Я подробно изучил выборное законодательство и не допустил никаких нарушений. Товарищи, которые уехали перед вами, заявили мне, что в процессе сбора подписей ошибок допущено не было.