Назавтра он обнаружил, что новость облетела всю деревню, а сам он стал местной знаменитостью. К середине следующей недели о нем узнали еще в нескольких деревнях, отстоящих от Хэма миль на двадцать, и фермер был провозглашен Героем Округи. Это его очень обрадовало, так как в ближайший базарный день дарового пива для него было хоть залейся. Он упился всласть и по дороге домой горланил старинные геройские песни.

Наконец весть дошла и до короля. Столица Срединного Королевства, как она называлась в те счастливые дни, находилась в шестидесяти милях от Хэма, и при дворе, естественно, никто не интересовался делами провинциальных мужланов.

Однако такое неслыханно быстрое изгнание вредоносного великана было сочтено достойным внимания и даже легкого поощрения. Примерно месяца через три после памятного события, в праздник святого Михаила, король наконец-таки собрался и отправил Джайлзу торжественное послание. Оно было написано красными чернилами на белом пергаменте и выражало высочайшее одобрение «нашему верному и возлюбленному слуге Эгидиусу Агенобарбусу Агриколе де Хаммо». Вместо подписи стояла большая красная клякса, но придворный писец расшифровал ее и добавил: «Я, Август Бонифаций Амброзий, Аврелий, Антонин, Благочестивый и Великий Король, Тиран, Базилевс и Повелитель Средиземья»[4]. Внизу же была привешена большая красная печать.

Послание доставило много радости Джайлзу и вызвало всеобщее восхищение, особенно когда стало известно, что любому, пришедшему взглянуть на него, были уготовлены кружка и место у фермерского очага.

Но еще большее удовольствие, чем письмо, доставили Джайлзу сопровождавшие его дары. Король прислал ему пояс и длинный меч. По правде говоря, сам король ни разу не воспользовался этим мечом. Меч принадлежал королевской семье и висел с незапамятных времен в оружейном зале. Оружейник не мог вспомнить, как он там появился и каково было его назначение. Тяжелые мечи без украшений были при дворе не в моде, и потому король решил, что он вполне подходит для подарка деревенщине.

Но фермер Джайлз пришел от меча в восторг, а его репутация среди местных жителей сильно возросла.

Джайлз был очень доволен таким поворотом событий, и не менее, чем хозяин, был счастлив Гарм. Он так и не дождался обещанной выволочки. Джайлз по-своему был человек справедливый и в глубине души отдавал должное роли Гарма в этой истории, хотя никогда этого вслух не высказывал. Когда он был в дурном расположении духа, он поносил пса на чем свет стоит и швырял в него тяжелые предметы, но в то же время спускал ему мелкие промашки. Гарм теперь пристрастился к далеким прогулкам по полям. Фермер ходил по своим владениям уверенными шагами, и удача ему улыбалась. Осень и начало зимы прошли благополучно, и все, казалось, благоприятствовало Джайлзу, пока не объявился дракон.

Надо сказать, что в те дни драконов на острове заметно поубавилось. В Срединном Королевстве Августа Бонифация их не видели годами. Оставались, конечно, подозрительные болота, населенные нечистью, и необитаемые горы на западе и на севере королевства, но они были далеко. В них когда-то водилось множество всевозможных драконов, совершавших набеги на окрестные земли. Срединное Королевство славилось в те времена своими отважными рыцарями, и от их мечей полегло немало бродячих тварей. Те, кому удавалось избежать смерти, уползали с поля брани совершенно изувеченными. Это служило предостережением для остальных драконов и отбивало у них охоту к далеким путешествиям.

В королевстве сохранился обычай подавать королю драконьи хвосты во время Рождественского пиршества. Каждый год выбирали рыцаря для охоты на дракона. По традиции он должен был отправиться в путь в день святого Николая и возвратиться накануне Рождества. Однако все последние годы королевский кондитер к этому дню готовил кулинарное чудо — фальшивый драконий хвост из бисквита и миндального крема, искусно украшенный чешуйками сахарной глазури. Рыцарь, специально избранный для торжества, в канун Рождества вносил блюдо в пиршественный зал под звуки скрипок и труб. Фальшивый драконий хвост ели после Рождественского обеда, и, чтобы польстить кондитеру, все как один утверждали, что он много вкуснее настоящего.

Таково было положение дел в королевстве, когда снова объявился живой огнедышащий дракон. А повинен в этом был великан. После своего приключения он повадился ходить в гости к родственникам, живущим в горах и, надо сказать, навещал их гораздо чаще, чем им бы хотелось. Он неизменно просил одолжить ему большой медный котел, но независимо от того, получал он его или нет, он усаживался и начинал рассказывать своим нудным грубым голосом о замечательной стране на востоке и чудесах Большого Мира. Он вбил себе в голову, что он великий, смелый путешественник.

— Прекрасная земля, совсем плоская, — начинал он обычно свой рассказ. — Ступать мягко и есть чем поживиться: коровы, овцы повсюду пасутся. Бери сколько хочешь, но только глядеть надо в оба.

— А как насчет людей?

— Я их ни разу не видел и не встретил ни одного рыцаря. Так вот, самое противное там, дорогие сородичи, — мухи на реке. Жалят, как пчелы.

— А почему ты там не остался?

— Сами ведь знаете — в гостях хорошо, а дома лучше. Может, я туда еще вернусь. Если, конечно, придет охота. Но что ни говори, я все-таки побывал в тех местах, а это не всякому удается. Так как насчет котла?

Тут хозяева спешили задать новый вопрос.

— А где же находятся эти богатые земли? Эти изобильные пастбища, на которых скот пасется без присмотра? Далеко отсюда?

— На востоке, вернее, на юго-востоке. Но путь туда неблизкий.

И он снова принимался рассказывать о своем путешествии, явно преувеличивая расстояние и протяженность лесов, гор и равнин, которые ему пришлось пересечь.

Его речи заставили призадуматься других великанов, не столь длинноногих, и отбили у них охоту к странствиям по чужим землям. Но толки тем не менее пошли.

Теплое лето сменилось студеной зимой. В горах гуляли ледяные ветры, и еды не хватало. Слухи между тем упорно росли. Вокруг только и было разговоров, что об овцах и коровах с богатых пастбищ внизу. Навострили уши и драконы. Они голодали и поэтому особенно жадно ловили все слухи.

— Рыцари? — удивленно спрашивали молодые, совсем еще зеленые драконы. — Бабушкины сказки! Кто ж поверит в их существование?

— Хорошо хоть нынче их стало поменьше, — вздыхали мудрые драконы старшего поколения. — Они далеко и, судя по всему, их так немного, что можно и не бояться.

Один из драконов особенно близко к сердцу принимал эти разговоры. Он носил пышное имя Хризофилакс[5]Коршун, происходил из древнего царского рода и был несметно богат. При этом он слыл на редкость жадным и хитрым, но несмотря на защищавший его непробиваемый панцирь, большой храбростью не отличался. Мухи да и вообще любые насекомые, независимо от их размера, были ему не страшны, зато он был смертельно голоден.