— Вы на Род-Айленде.

Вот все, что смог выдавить из себя несчастный.

— А вы можете показать нам дорогу на Нью-Лондон? — спросил Эдди.

Когда они снова вернулись на дорогу, Мятный принялся читать Эдди лекцию о широко распространенной замкнутости, которая нередко является следствием недостатков всеобщего среднего образования.

— Отупление — вещь ужасная, Эдвард, — нравоучительно сообщил ему отец.

Они прибыли в Нью-Лондон с большим запасом, и Эдди вполне мог отправиться в Ориент-Пойнт более ранним паромом.

— Но тогда тебе придется совсем одному ждать в Ориент-Пойнте! — указал сыну Мятный.

Ведь Коулы ожидали прибытия Эдди на более позднем пароме. Когда Эдди понял, насколько было бы для него лучше ждать в Ориент-Пойнте одному, более ранний паром уже ушел.

— Первое океанское путешествие моего сына, — сказал Мятный продававшей билеты женщине с огромными руками. — Это не «Королева Елизавета» и не «Королева Мария». Это не семидневное плавание. Это не Саутгемптон, как в Англии, и не Шербур, как во Франции. Но когда тебе шестнадцать, то морское путешествие до Ориент-Пойнта — это тоже немало!

Женщина снисходительно улыбнулась сквозь свои складки жира, и хотя рот ее лишь чуть-чуть растянулся в улыбке, можно было увидеть, что у нее не хватает нескольких зубов.

Потом, стоя на набережной, отец Эдди принялся разглагольствовать об излишествах в питании, которые нередко являются следствием недостатков всеобщего среднего образования. Отъехав всего ничего от Экзетера, они увидели немало людей, которые были бы счастливее или стройнее (или и то и другое), если бы только у них было достаточно денег, чтобы получить образование в академии.

Время от времени отец Эдди вдруг ни с того ни с сего вкраплял в свою речь полезные советы, касающиеся грядущей летней работы сына.

— Не нервничай от того только, что он — знаменитость, — сказал вдруг совершенно не к месту старший О'Хара. — Вообще-то он не такая уж крупная литературная фигура. Примечай, что сможешь. Обращай внимание на его писательские привычки, попытайся понять, есть ли какой-либо метод в его безумии, — ну и всякое такое.

По мере приближения парома, на котором должен был отправиться в путь Эдди, совершенно неожиданно именно Мятный вдруг озаботился грядущей работой сына.

Сначала на паром подали грузовики, и первым в очереди был грузовик, полный свежих клемов[6], а может, он был пустой и отправлялся за партией свежих клемов. В любом случае, пахло от него клемами далеко не первой свежести, и водитель этого грузовика, который в ожидании причаливающего парома курил сигарету, прислонясь к усеянной битыми мухами решетке радиатора, пал следующей жертвой разговорных экспромтов Джо О'Хары.

— Мой сынишка направляется на свою самую первую работу, — сообщил Мятный, и Эдди обмер еще раз.

— Ну да? — ответил водитель грузовика.

— Он будет работать секретарем у писателя, — заявил отец Эдди — Понимаете, мы не знаем в точности, каков будет круг его обязанностей, но, несомненно, это будет что-нибудь поважнее заточки карандашей, замены ленты в пишущей машинке и выискивания в словарях трудных слов, в написании которых сомневается даже писатель! Я рассматриваю эту работу как возможность приобретения ценного опыта, чем бы эта работа ни обернулась в реальности.

Водитель грузовика, внезапно исполнившись благодарности за ту работу, которая у него есть, сказал:

— Удачи тебе, парень.

В последнюю минуту, перед самой посадкой Эдди на паром, его отец метнулся к машине, а потом назад.

— Чуть не забыл! — крикнул он, протягивая Эдди толстый конверт, перехваченный резиновой лентой, и пакет, по размеру и мягкости, возможно, содержавший хлеб. Упаковка была подарочная, но что-то смяло ее на заднем сиденье машины, и подарок этот выглядел заброшенным, ненужным.

— Это для малышки — мы с мамой подумали и об этом, — сказал Мятный.

— Какой малышки? — спросил Эдди.

Он прижал конверт и подарок к груди подбородком, потому что его руки были заняты тяжелой дорожной сумкой и более легким, меньшего размера чемоданом. Так он и поднимался на борт.

— У Коулов есть маленькая девочка, ей, кажется, года четыре! — прокричал Мятный.

Громыхали цепи, пыхтел двигатель, время от времени раздавался гудок парома, другие люди прощались, пытаясь перекричать все эти шумы.

— Они родили нового ребенка вместо погибших! — вопил отец Эдди.

Это, казалось, привлекло внимание даже водителя грузовика, который припарковал свою машину на борту и теперь стоял, облокотясь о перила верхней палубы.

— Вот как, — сказал Эдди. — До свидания! — прокричал он.

— Я люблю тебя, Эдвард, — проревел его отец.

После этого Мятный О'Хара начал плакать. Эдди никогда не видел отца плачущим, но Эдди никогда до этого не покидал дома. Может быть, плакала и его мать, но Эдди этого не заметил.

— Будь осторожен, — стенал его отец.

Пассажиры, стоявшие у борта на верхней палубе, теперь все глазели на них.

— Берегись ее! — возопил его отец.

— Кого? — прокричал Эдди.

— Ее! Я говорю о миссис Коул! — воскликнул старший О'Хара.

— Почему? — крикнул Эдди.

Паром отчаливал, пристань уходила назад, надрывался гудок.

— Я слышал, что она так и не оправилась! — проревел Мятный. — Она зомби!

«Ну конечно — выспался: сказать мне об этом только теперь!» — подумал Эдди.

Но в ответ он только махнул на прощание рукой. Он и понятия не имел, что так называемая зомби будет встречать его в Ориент-Пойнте. Он еще не знал, что мистер Коул лишен водительских прав. Эдди был раздосадован тем, что отец не позволил ему вести машину до Нью-Лондона на том основании, что «движение там совсем иное, чем в Экзетере». Эдди видел отца на уменьшающемся в размерах берегу Коннектикута. Мятный отвернулся, закрыв лицо руками, — он плакал.

Что он этим хотел сказать — «зомби»? Эдди думал, что миссис Коул похожа на его мать или на всех других ничем не примечательных преподавательских жен, кругом которых и ограничивались его знания о женщинах. Если бы удача улыбнулась ему, то миссис Коул могла оказаться «дамочкой богемного поведения», хотя Эдди и не отваживался надеяться, что встретит в ее лице женщину, которая может доставлять столько вуайеристских радостей, сколько доставляла ему миссис Хейвлок.

В 1958 году, если Эдди думал о женщинах, то его воображение не шло дальше волосатых подмышек и пляшущих грудей. Что касается девушек его возраста, то с ними Эдди терпел одни неудачи, а еще они нагоняли на него страх. Поскольку он был преподавательский сынок, то встречался он (число этих встреч можно было пересчитать по пальцам) с девушками из городка Экзетер — это были робкие знакомства еще тех дней, когда он учился в обычной средней школе[7]. Эти городские девушки теперь обогнали его в развитии, к тому же обычно они настороженно относились к мальчишкам, учившимся в академии, что было вполне понятно, поскольку они ожидали от них высокомерного отношения к себе.