На переговорном устройстве зажглась лампочка, я отжала клавишу и услышала раскатистый баритон.

-- Вера Ивановна, машина у подъезда.

-- Кто это?

-- Викулов, начальник службы безопасности, -- пояснила Настя. -- Я так и знала: они будут проверять, куда ты поедешь. Викулов из чекистов. Они умеют раскапывать. Сиди и молчи. Я сейчас позвоню приятельнице в Белый Дом, она тебе выпишет пропуск, -- Настя написала на бумажке название главка Министерства экономики. -- Викулов туда не пройдет.

-- А что я буду делать в правительстве?

-- Покатайся на лифтах, пообедай. Протяни время. Я сейчас с Малым Иваном выеду в санаторий, и оттуда отец тебя срочно вызовет к себе. Но ни с кем не заговаривай больше, опять чего-нибудь ляпнешь.

-- А что я, собственно, ляпнула? Вчера меня попытались разыграть. Я сделала замечание. Это нормально. Если юрист не считает возможным проконсультировать своего руководителя, значит, меня будет консультировать другой юрист.

-- Ты это серьезно? -- спросила Настя.

-- Конечно.

-- Но мы же договорились, что ты только будешь делать вид, что президент.

-- Тогда я не поняла. Я считаю, что могу с вами советоваться, но решения буду принимать я.

-- Ладно, мы это обсудим в санатории. А пока поезжай в правительство. Но, если хочешь что-то решать сама, то и сама выпутывайся.

-- Естественно, -- ответила я.

Возле подъезда стоял "Мерседес 190Е". Я разбиралась в марках автомобилей, потому что Анюта не увлекалась куклами Барби, а собирала игрушечные автомобильчики. "Мерседес 190Е" я ей купила три года назад.

К машине подошел крупный загорелый мужчина в сером легком костюме, синем галстуке и ослепительно сияющих черных ботинках. Он улыбнулся мне и представился.

-- Викулов Юрий Иванович, начальник службы безопасности компании, -- и открыл переднюю дверцу.

Я сама открыла заднюю. В зеркале заднего обзора я все время, пока мы ехали, видела внимательные глаза Викулова.

-- Как вам понравились наши директора? -- спросил он.

Я промолчала.

-- Наша компания вам понравится, -- сделал еще одну попытку заговорить Викулов.

Мне хотелось ему ответить: "Это не ваша компания, потому что на восемьдесят процентов принадлежит отцу, это -- частная компания, а вы ее наемный работник", но, помня предупреждения Насти, промолчала. И вообще сегодня в разговоре с отцом надо все расставить по своим местам, хотя, если рассматривать сложившуюся ситуацию объективно, то мне место в школьном классе или за овощным прилавком.

Раздался зуммер сотового телефона. Викулов взял трубку, выслушал и спросил меня:

-- Вы сколько времени будете в Белом Доме?

-- Сколько мне будет необходимо. Кто интересуется моим времяпрепровождением?

-- Первый заместитель.

-- Передайте ему, что это в высшей степени некорректный вопрос и элементарное нарушение субординации. Я могу задать вопрос своему подчиненному, сколько времени и где он будет находиться, а он мне таких вопросов задавать не может.

Викулов положил сотовый телефон.

-- Почему вы ему об этом не сказали?

-- Он слышал.

Остальную часть пути мы ехали молча. Я вышла у Дома Правительства. Пропуск мне уже был заказан. Я не стала кататься на лифтах, а походила по коридорам, обнаружила холл с кофеваркой и удобными креслами, купила журнал "Космополитен", выпила чашечку кофе с пирожным, прочла статью о сексе после тридцати. Правда, с моим минимальным опытом мне надо было читать о сексе до тридцати, но эта статья была опубликована в предыдущем номере. Я забыла, что нахожусь в правительственном здании, скинула туфли и уснула. А если я засыпала, то спала обычно не меньше двух часов. Так и получилось. Я выпила еще чашку кофе и вышла из Дома Правительства.

-- На Малую Бронную, -- сказала я Викулову. На этой улице была частная нотариальная контора моей школьной подруги Алевтины.

Я вошла в нотариальную контору, посмотрела с площадки второго этажа на припаркованный "Мерседес". Викулов разговаривал по сотовому телефону, вероятно, докладывал о моем передвижении.

Офис Алевтины оказался обыкновенной двухкомнатной квартирой, но перестроенной. Из большой комнаты, кухни и прихожей получился небольшой зал, в котором за стеклянными перегородками сидели девушки за компьютерами, для посетителей поставили удобные кресла, столик с журналами.

Алевтина за чуть затемненной, тоже стеклянной стеной разговаривала с посетителем, полная изоляция не пропускала ни единого слова, но Алевтина заметила, когда я вошла, кивнув мне. Как только ее клиент вышел, она пригласила меня, сказав ожидающим:

-- Извините, госпожа Бурцева по предварительной записи.

Алевтина закрыла дверь, достала сигареты. Я взяла предложенную сигарету, подумав, что если не буду себя сдерживать, то начну курить, как все, не меньше пачки в день.

-- Какие проблемы? -- спросила Алевтина. Располневшая, с хорошо уложенной прической, с дорогими кольцами и браслетами, она выглядела лет на пять старше меня, а мы были ровесницами.

Я ей сжато изложила, как стала президентом компании и какая ситуация у меня с юристом компании.

-- Короче, тебе нужен юрисконсульт по морскому праву?

-- Да.

-- Сколько будешь платить?

Алевтина задала мне еще несколько вопросов, на которые я не могла ответить с определенностью, пообещав дать ответ через сутки: эту и другие проблемы мне предстояло обсудить с отцом.

-- Есть одна девица, которая в аспирантуре, как раз по морскому праву, ей нужны деньги. Договоры с тобою?

-- Конечно.

Алевтина набрала номер по диктофону и сказала:

-- Офелия, когда сможешь подъехать ко мне в контору? Надо посмотреть договора и поговорить с президентом компании. Не ему, а ей -- тридцать два года. Жду. Она будет у меня через полтора часа, -- сообщила Алевтина. -- Полчаса ей надо на договоры, так что приезжай часа через два.

-- Она армянка?

-- А как ты угадала?

-- Армяне часто называют своих детей именами из классической мифологии, литературы. У меня учились армянские Гамлет, Рамзес.

-- Она армянка московского разлива. Но Офелия настоящая.

Мне предстояло перебиться где-то два часа. Конечно, я могла выйти в центре и походить по магазинам, но, вспомнив, что днем Марина обычно дома, позвонила и договорилась, что заеду к ней.

-- На Поварскую, -- сказала я.

Я вышла на Поварской, бывшей улице Воровского. Я выросла при советской власти и еще с трудом привыкала к старинным названиям московских улиц, о которых я читала только в старых романах.