монголами у завоеванных народов Средней Азии, также обогатили китайскую архитектуру, внеся в ансамбль города новые декоративные оттенки.

Монгольские правители пытались привлечь ко двору знаменитых поэтов, драматургов, философов и, конечно, живописцев. Однако не все мастера принимали эти предложения. Несмотря на внешний блеск и видимое благополучие столицы, в творческой среде росли настроения одиночества, грусти, ностальгии по прежним временам и утраченному единству культуры. Многие мастера покинули столицу и перебрались в южные провинции, предпочитая здесь сохранять традиции старой живописи. Желая подражать прежним мастерам, они культивировали в своих произведениях стиль выдающихся живописцев прошлого. Так через привычные образы художники стремились донести до зрителя свои самые сокровенные чувства и волнующие их проблемы. Живописный свиток приобретал иносказательный смысл и воспринимался порой как гражданское или философское послание к зрителю. Монохромная живопись приобрела в эпоху Юань особые тонкость, остроту и изящество, способные передавать все оттенки чувства и настроения. Смысловую глубину и емкость содержания усиливали каллиграфические надписи, сопровождающие изображение. Они разрастаются в лирические повествования, содержат очевидный намек и раскрывают символический подтекст живописного свитка. Чтобы острее передать тоску по прошлому великой культуры, живописцы порой рисуют одни и те же образы, которые теперь приобретают характер культурного символа. Это стройный бамбук, воплощающий силу духа и стойкость благородного человека в условиях внешних перемен. Это вековая сосна, передающая долголетие и мудрость, когда человек на многое смотрит глазами вечности. Крупнейшие пейзажисты того времени — Гао Кэгун (1248–1310), Хуан Гунван (1269–1354), Ван Мэн (1309–1385), Ни Цзянь (1301–1374) и другие — по-разному отразили общую духовную настроенность столь тяжелого периода. Гао Кэгун — один из немногих мастеров, согласившихся занять государственный пост при монгольском дворе. Тем не менее, настроения, переданные им в пейзажных свитках, свидетельствуют о том, что, подобно современникам, он мысленно обращался к свободному прошлому своей страны, стремясь возродить торжественный и спокойный дух ранних сунских пейзажей. Таким тенденциям отвечает самое известное его произведение «Весенние горы после дождя». Безлюдные пейзажи Хуан Гунвана — эрудированного ученого, поэта, ставшего даосским монахом и пожившего в уединении в южных горах, также обращены в прошлое. Но в отличие от сунских пейзажей соразмерность масштабов теперь нарушается, природа утрачивает свою нетронутую цельность. Огромные ландшафты на свитке «Селение в горах Фучжун» уже не отражают прежнюю гармонию души поэта, сливающегося с природой. Обращение к древним традициям и истокам своей культуры наиболее полно воплотилось в творчестве самого лирического художника XIV века — Ни Цзаня. Поэт, пейзажист, каллиграф, он всю жизнь провел в провинции. Его картины — последний большой этап развития жанра пейзажа. Он писал черной тушью на пористой белоснежной бумаге, отчего свитки приобретали простоту и лаконичность. Почти пустые пространства его пейзажей с островками затерянных гор или деревьев вызывают острое чувство одиночества. В свитке «Хижина мудреца осенней порой» это чувство усиливает каллиграфическая надпись, введенная в пейзаж, вновь соединяя живопись с поэзией и каллиграфией.

Китайская живопись прошла огромный и сложный путь, отражая поиск гармонии мироздания, этического и духовного идеала, к которому так стремился человек эпохи средневековья.

В эпоху империй Мин (1368–1644) и Цин (1644–1911) Китай вновь обновляется. Архитектурный облик крупных городов получает свое завершение, так как зодчество данного времени направлено, прежде всего, на создание крупных ансамблей. Изменяется традиционное соотношение между видами искусства. Теперь на первое место выходят декоративные техники и ремесла, такие как ткачество, резьба по кости, камню и дереву, производство лаковых изделий и различных эмалей. Мировую известность получает китайский фарфор, который становится главным предметом экспорта. Этот процесс некоторого «обмирщения» искусства вполне закономерен, так как традиционные области художественного творчества наиболее полно отвечали потребностям города и гораздо быстрее, чем монументальное искусство, реагировали на малейшие изменения вкусов заказчиков.

Архитектура династий Мин и отчасти Цин ориентирована на создание торжественных ансамблей. Лицом империи и постоянной резиденцией китайских императоров стал Пекин. Регулярная планировка строго делила столицу на две части: Внешний город, где жили горожане, и Внутренний город, предназначенный для императорского двора и государственных чиновников. Во Внутреннем городе, обнесенном мощной стеной с несколькими проездными воротами, располагался императорский дворец с множеством жилых и административных зданий. Внутри дворца оказался создан так называемый Запретный город, куда доступ был строго ограничен. Эту сложную систему «города в городе» можно соотнести со средневековыми представлениями о макро- и микромире, где большой город — огромный, многоголосый мир, а Запретный город — его центральная, сокровенная часть, «микромир», который отражает структуру и многообразие «макромира». В Запретном городе были построены храмы, пагоды, ландшафтные сады, дворцовые павильоны и парадные залы. Центральным из них стал павильон для торжественных приемов — Тайхэдянь — Зал Высшей гармонии. Четкость и простота конструкции, ее легкость и изящество напоминают архитектуру эпох Тан и Сун. Мощная белокаменная платформа придает постройке торжественность и монументальность, а обходная галерея — пространственную свободу. Богатство отделки — черта нового архитектурного стиля: черепичные позолоченные кровли, резные раскрашенные кронштейны, яркие, покрытые красным и черным лаком интерьеры создают атмосферу неповторимой роскоши.

Храмовые ансамбли Внешнего города столь же впечатляющи и по масштабам, и по замыслу. Из трех самостоятельных частей состоит архитектурный комплекс храма Неба. В его плане и формах были использованы древнейшие идеи космогонических циклов, круговорота стихий, единства мироздания, воплощенные в правильных формах круга и квадрата. Ансамбль посвящен древним культам моления об урожае. На центральной оси, строго следуя друг за другом, расположены храм, Молитвы за годовую жатву и храм Небесного свода, замыкает эту триаду беломраморный многоступенчатый алтарь, где приносили жертвы духам Неба. Основным декоративным мотивом ансамбля становится цветовое сочетание ярко-синего, желто-коричневого и белого, соотносимое с традиционной колористической символикой Земли и Неба.

Выдающиеся памятники архитектуры того времени раскинулись в окрестностях Пекина. Это обширные парки, живописные пагоды, монастыри и храмы. Но самым известным стал огромный погребальный комплекс тринадцати императоров династии Мин — Шисаньлин. В целом он сохранил традиционную планировку древних и средневековых гробниц, однако его масштабы огромны, формы монументальны и величественны, а детали отделки порой излишне декоративны и изысканны. Ворота и триумфальные арки подводят к дороге духов — огромной аллее длиной в 800 метров, обрамленной с двух сторон монументальными каменными статуями. Это стражи покоя усопших — парные фигуры животных, статуи чиновников и воинов-охранителей. Погребения включают в себя комплекс дополняющих друг друга сооружений: храм предков, крепостную башню, могильный холм и подземный каменный дворец. Расположенные у подножия гор суровые и монументальные здания органично вписываются в окружающий ландшафт.

В архитектуре XVIII–XIX веков постепенно берет верх тяга к пышности, обилию декоративного убранства. Курильницы и вазы, резные деревянные арки (пайлоу) и парковая