Его крик заставляет голубей сорваться с крыши и улететь в соседний двор. Мальчик даже забыл, как дышать. Смотрел на коробку и не верил собственным глазам.

– Дома откроем, – пообещал, радуясь такой реакции.

Лена лишь головой покачала, но ничего мне не возразила. Может, смирилась? Я ведь такой!

– Пойдем, – позвала она, – кормить тебя будем.

– А вы сами ели? – спрашиваю.

– Я в саду ел! – поделился Мишка и получил от меня сладкий подарочек. – Спасибо!

Мальчишка так обрадовался, что в порыве смачно поцеловал меня в щеку. Вот так взял и выразил свои эмоции, как же у детей все просто! Я бы вот его маму тоже поцеловал, потому что просто был рад видеть. Или хотя бы обнял, но, увы, нельзя. Довольствуемся тем, что есть.

В маленькой квартире просто изумительно пахнет едой. Живот мгновенно отреагировал на запахи и издал такой вой, что почувствовал, как краснеют уши. Мне стало настолько неловко, что хоть сбегай! Но Мишка быстро скатился с моих рук и отдал команду:

– Лаздевайся! – и сам разулся, не забывая перекладывать киндер-сюрприз из одной руки в другую. Видно, боялся его потерять или думал, что кто-то отберет.

Лена же поспешила в кухню, откуда тут же послышался шум воды.

– Мойте руки и за стол! – послышалась команда, которой… просто хотелось подчиниться.

Правда, сначала Миша все-таки вскрыл свой подарок, скакал с ним по квартире, показывал матери и прижимал к себе с особенной любовью. Даже просил с ним поиграть, но напоминание о том, что Глеба, то есть меня, надо кормить, привело его в чувство. Подарок на некоторое время оказался убран в сторону.

Поспешили с Мишей в ванную, где немного играли, отбирая друг у друга кусочек мыла, а потом наперегонки побежали в кухню. Как только сел за стол, то сразу же получил в руку ложку, рядом заметил тарелку с нарезанным хлебом, а потом буквально слюнями захлебнулся!

– Борщ! – почти пропищал от восторга и тут же, зачерпнул ложкой любимое блюдо.

Глаза как-то сами собой закатились от удовольствия, а содержимое тарелки о-очень уж быстро закончилось. И, что самое страшное, я не наелся. Заметил, как напротив меня с таким же зверским аппетитом жует Мишка.

– А можно мне еще? – посмотрел на довольную Лену.

– А второе? – чуть удивилась она.

– И второе потом… – последнюю фразу произнес тише, смутившись… Ну, не виноват я, что так много ем.

Вторая тарелка борща ушла так же быстро, как и первая. А после я набросился на запеченное мясо с картошкой, которое девушка приготовила в небольших горшочках. И клянусь, еще немного, и буду мурчать от удовольствия!

Наевшись так, что не получалось вздохнуть, отпил из чашки горячий чай и с любовью посмотрел на мнущуюся Елену, которая улыбалась мне в ответ. Нет, таких женщин надо хватать, прятать и оберегать. Чтоб никто другой не утащил. Ее бывший муж – дурак, коих еще поискать.

– Вы спасли меня от голодной смерти! – признался искренне.

– Тогда мы можем спасти тебя от нее еще завтра, – заверила мама Миши.

– Обязательно! Но, если правильно помню, у нас познавательно-развлекательная программа быть должна. Есть варианты?

Судя по поджатым губам, он был.

– Рассказывай! – мягко попросил.

Лена начала говорить о том, что Мишка давно хочет сходить на закрытую площадку, которая полгода назад открылась в одном из торговых центров, заверяя меня, что там интересно. А когда малой понял, о чем именно идет речь, то принялся активно поддакивать.

– Да что вы меня уговариваете? – возмутился, когда понял эту простую истину. – Я ж сказал, выбирайте, куда хотите, и идем. Тут даже нечего обсуждать.

– Плавда? – удивился Мишка.

– Я никогда не вру! Обещал – значит, пойдем!

И так приятно было смотреть, как детские, да и взрослые глаза наполняются счастьем и благодарностью.

– Только, чур, плачу я! – сказал строже, чем планировал. Лена же покаянно кивнула, но, по всей видимости, теперь будет благодарить меня вкусной едой. А это всегда пожалуйста!

Когда мы уделили Мише время и даже покатали по вымышленной трассе трактор, который пел свои задорные песенки, я поднял тему недавнего разговора.

– Я тут подумал, – как бы между прочим проговорил, – а что, если в кухне сделать перестановку?

И начал описывать свои идеи, даже показывать, что и куда можно убрать, на что заменить.

– Нет, Глеб! – жестко прервала меня Лена.

– Да почему? – не понял.

– Потому что в этой квартире мы просто живем, – поясняет Лена, отворачиваясь, – и неизвестно, как долго. Вкладывать в то, что может быть отобрано, мне не хочется.

Я посмотрел на нее долгим взглядом, притянул к себе за плечи и обнял.

– Давай тогда подумаем над другими вариантами.

Лена не сопротивлялась, но и в ответ не спешила меня обнимать. Просто уткнулась мне носом в плечо и затихла, чтобы через некоторое время отстраниться.

– Спасибо, – сказала, не поднимая глаз, – ты для нас столько делаешь, сколько никто никогда не делал.

– Это простая забота, Лен, о человеке, который тебе нравится.

Она вскинула голову, словно не верила моим словам, но я тут же поспешил перевести разговор в другое русло.

– Ого, за окном-то уже темно! Пойду-ка я домой! А завтра встречаемся во сколько?

– Можно поехать утром, – предложила девушка после короткого замешательства.

– Значит, я за вами заеду! Доброй ночи! Миша, спи крепко и набирайся сил!

Прошел в коридор, быстро сунул ноги в классические туфли, на плечи накинул утепленную куртку.

– И это, – усмехнулся напоследок, – борщ мой!

Лена рассмеялась, а за ней повторил Мишутка. На этой, я надеюсь, приятной ноте и вышел за дверь, чтобы совсем скоро выйти на улицу и неспешно пойти в сторону остановки.

Елена

Проводила Глеба долгим взглядом, прижавшись к стеклу носом. И не могла не думать о его словах. Это было похоже на признание в любви, но есть ли она – эта самая любовь? Кажется, теперь, будучи человеком взрослым и имеющим за спиной определенный опыт, любовь не кажется мне чем-то высоким и важным. Я больше смотрела в сторону заботы и симпатии. А ведь и то, и другое в Глебе есть.

– Мама, – потянул меня за руку Миша, – а мы плавда пойдем на плошадку?

– Правда, – кивнула, чувствуя какую-то легкость после сегодняшнего вечера.

– И меня никто не обманет?

– Нет, сынок. Никто!

Кажется, зря я думала, что сын не вспоминает про родного отца. Вспоминает, точнее, не так, помнит, как тот не сдерживал обещания. И даже не хочется говорить о нем, о человеке, который не умеет держать слово и язык за зубами.