Только оказавшись около своего дома, Эйми спохватилась, что у нее нет с собой сумочки, в которой лежал кошелек. Это заставило ее, впервые с того момента, как она пришла в сознание, по-настоящему раскинуть мозгами. Но это оказалось жалкой попыткой! Сумочка, вне всякого сомнения, осталась там. Но там ее оставлять нельзя, ни в коем случае! Если обернется так, что по какой-либо причине надо будет скрыть тот факт, что она была там, — пункт слишком сложный и запутанный, чтобы вдаваться в рассуждения по его поводу на данный момент, — то тогда ее сумочка не только не должна, но и не может находиться там. Тогда сумочку надо забрать оттуда. Единственный, кому можно довериться и кто должен ее забрать, это она сама. Сделать же это можно, только вернувшись обратно и взяв сумочку там, где она ее оставила. Но она туда не вернется. Мысленно прикинув все «за» и «против» и придя к столь элементарному и бесспорному выводу, Эйми попросила водителя подняться с ней в квартиру, достала десятидолларовый банкнот из заначки в шкафу и расплатилась с ним, а затем, после его ухода, взяла телефонный справочник и отыскала нужный номер, Кротон-Фоллз, 8000, и набрала его.

— Алло! Мистера Фокса! Могу я с ним поговорить? — Ожидание; она зажмурила глаза. — Алло! Это Эйми Дункан! Нет, я… я здесь, дома. Да, что-то случилось! Нет, случилось не здесь, случилось… я не хочу говорить по телефону. Нет, нет, не это… что-то по-настоящему ужасное.

Мой котелок варит только наполовину, и думаю, что говорю бессвязно… Знаю, нервы у меня на взводе… Дело в том, что мне, кроме вас, больше не к кому с этим обратиться… Не могли бы вы приехать ко мне прямо сейчас?

Нет, по телефону сделать этого не могу… Я почти не соображаю, что говорю… Хорошо! Да, я знаю, это будет… я…

Хорошо. Да, буду здесь…

Она уронила трубку на рычаг, посидела какое-то время, а затем, опершись руками на стол, поднялась. Воротник серой шубки вокруг шеи взмок от пота. Эйми сняла шубку и бросила ее на спинку стула, но когда подняла руки, чтобы снять шляпку, то покачнулась и боком рухнула на диван, вновь потеряв сознание.

Первое, что она ощутила, придя в себя, это какой-то запах, неприятный и раздражающий, но знакомый.

Анестезия? Нет! Нашатырный спирт! Но почему? Разве она захватила его с собой в постель? Эйми открыла глаза. Возле нее был какой-то мужчина.

Он спросил:

— Вы узнаете меня?

— Конечно! Вы Текумсе Фокс. Но почему?.. — Она пошевелилась.

Он надавил Эйми на плечи кончиками пальцев.

— Лучше вам пока полежать спокойно. Вы помните, что звонили мне?

— Да… я…

— Одну минуту! Если вы повернете голову, то сможете увидеть, что здесь мистер Олсон. Ему пришлось впустить меня, и он желает убедиться, друг я вам или враг.

Эйми повернула голову, охнула от боли и увидела управляющего, который стоял рядом; лицо у него было встревоженным.

— Все в порядке, Эрик! Мистер Фокс — друг. Спасибо!

— Но вы… вы выглядите больной, мисс Дункан!

— Не волнуйтесь! Со мной все будет нормально. Благодарю вас!

Когда дверь за управляющим закрылась, Фокс взял со стола стакан и предложил Эйми:

— Отпейте глоток. Это придаст вам бодрости, пока я буду выяснять, что с вами стряслось. Это из ваших запасов, я нашел бутылку на кухне.

Бренди словно обожгло ее. Эйми сделала еще глоток и вернула ему стакан. Голова ее упала на подушку, а по всему телу прошла дрожь.

Голос Фокса отдавался в ее ушах, как раскаты грома, хотя он говорил нормальным тоном:

— Прежде чем дать нашатырь, я снял с вас шляпку, укрыл ноги и провел маленькое расследование. Вы шли под дождем, где-то оставили сумочку, стерли кровь с руки, но плохо; и кто-то чем-то ударил вас по голове.

Эйми сделала попытку открыть глаза и заговорить.

Бренди зажгло костер в желудке.

— Почему вы решили, что меня ударили?

— У вас над правым ухом шишка величиной с лимон.

Пощупайте! Кто ударил вас?

— Не знаю. — Эйми попыталась сосредоточиться. — Я даже не знала, что меня ударили.

— Где вы были?

— В офисе дяди Артура. Он… он мертв. Он там на полу с перерезанным горлом… Ох, я… я…

— Успокойтесь! — резко прервал ее Фокс. Подобие улыбки, которую более или менее до этого момента изображали кончики его губ, мгновенно исчезло. — И не шевелите головой: мы же не хотим снова потерять сознание. Вы видели дядю мертвым на полу с перерезанным горлом?

— Да!

— Увидели, когда туда приехали?

— Нет! Его там не было, когда я приехала… Я имею в виду, что не видела его… В офисе горел свет, и я вошла… Я никого не видела и не слышала…

Она замолчала, и Фокс сказал:

— Продолжайте.

— Это все, что я знаю. Когда я пришла в себя и открыла глаза… моя рука соскользнула, когда я пыталась приподняться… и увидела, что она в крови, и дядю Артура совсем рядом…

— Старайтесь говорить спокойно. Продолжайте!

— Я ползком добралась до стены, сорвала полотенце и вытерла руку… Поднялась… затем, когда убедилась, что могу ходить, выбралась наружу. Я знала, что с головой у меня что-то не так, но настолько отупела, что не могла понять, что именно.

— Скорее всего, вы были в шоке. И что — отправились прямо сюда?

— Я вышла на авеню… думаю, Девятую… и взяла такси.

— И сразу позвонили мне, как добрались до дома?

— Да, сразу же.

— Ваш звонок был в восемь сорок две. — Фокс подсчитал в уме. — Тогда вы выбрались оттуда что-то около десяти минут девятого. В какое время вы туда приехали?

— В семь часов. Должна была, но я опоздала минут на десять. Дядя Артур звонил мне и просил прибыть в семь часов, но я опоздала.

— Вы взяли такси?

— Да, шел дождь.

— Сумочку там забыли? В офисе?

— Должно быть, там… В такси у меня ее не было.

— Почему дядя просил вас приехать? Зачем?

— Не знаю. Он сказал, что у него проблема… Просил об этом как об одолжении… вроде как о семейной услуге, так он сказал… Можно мне еще немного бренди?

Он плеснул в стакан на палец и протянул Эйми, затем подождал, пока она выпила.

— Сказал ли он, в чем проблема?

— Нет!

— Вы подумали, что это связано с хинином?

— Скорей всего, нет… Сейчас точно не помню, о чем тогда подумала.

— В какое время он звонил?

— Не знаю… подождите… да, знаю! Я видела, что должна отправиться через час, значит, это было где-то около шести. Примерно без пятнадцати шесть.