– Селезнева… Меня дрожь пробирает, когда вы произносите что-то имеющее отношение к тайной жизни моего зятя… Я понимаю, вы вправе рассматривать и другие версии…

– У нее были подруги? Близкие подруги или хотя бы одна?

– Конечно. Хотя не представляю, как она находила время для встреч с подругами… Во всяком случае, для меня она его не находила, твердила, что занята, что у нее много домашних дел… Но я-то чувствовала, что ей просто стыдно приходить к нам, то есть к себе домой, что у нее не все благополучно в семье, что ей тяжело живется, моей бедняжке… И она это тщательно скрывала.

– Назовите хотя бы одну подругу…

– Маша. Маша Брагина. Проститутка. Нет, не профессиональная, конечно, но мужиков к себе толпами водит… Я вообще не понимаю: что Виолетта могла иметь общего с этой шлюхой?

– У вас есть ее телефон?

– Конечно, есть. Я звонила ей вчера, когда разыскивала Виолетту… Записывайте…

– Почему вы назвали ее проституткой?

– Живет одна, нигде не работает… Виолетта как-то проговорилась, сказала, что Машку содержит какой-то мужчина, старый, кажется… И это похоже на правду. Вот поэтому я и назвала ее шлюхой…

– Скажите, а эта Маша Брагина могла позвонить вашей дочери и пригласить ее в парк?.. Сказать, предположим, что ей срочно понадобились деньги или просто какая-нибудь помощь?..

– Исключено. Чтобы Виолетта по Машкиному звонку бросилась в парк, да еще и с коляской? К тому же я разговаривала с Машей, и, если бы у Маши что-то случилось, она бы рассказала мне… Я имею в виду, если бы у нее кто-то умер или заболел…

– Причина могла быть личного характера. Предположим, у нее возникли проблемы с ее любовником, он бросил ее, Маша находилась в таком состоянии, когда меньше всего думаешь о том, что уже поздно, что у подруги – семья… Разве вам не знакомо это состояние? Вернее, я хотел сказать…

– Да все я отлично понимаю! У женщин такое случается. Моя подруга, например, всегда звонит или приезжает, когда у нее рушится личная жизнь, когда она на грани истерики, когда она рыдает так, что просто закатывается… Мой муж, Павел Дмитриевич, уже привык к Ларисе и не обращает на это никакого внимания, он даже жалеет ее… Мы вместе отпаиваем ее успокоительными таблетками, укладываем спать в гостиной, а что поделать? Не чужой же человек, на улицу-то не выгонишь… Но не думаю, что у моей дочери с Брагиной могли быть такие отношения… Хотя, конечно, вам следует поговорить с самой Машей…

– Хорошо. С Машей мы сами разберемся. Кто еще мог позвонить вашей дочери?

– Да, собственно, кроме Машки, у нее в последнее время никого и не было…

– Тогда припомните, пожалуйста: Виолетта в последнее время ни на что не жаловалась? Может, ей кто-то угрожал? Не было ли у нее проблем со здоровьем?

– Да нет же, нет! Она ни на что и ни на кого не жаловалась, в этом-то все и дело. Жила себе, как мышка, забилась в свою нору и делала вид, что счастлива… А теперь что? Ее убили… И убил ее, как мне думается, именно муж!

– Я понимаю, вы уверены в том, что это сделал ваш зять, вы ненавидели его с самого начала, вы рассказывали мне… И все же. Давайте представим себе, как должен был вести себя ваш зять в случае, если это он совершил убийство…

– Очень просто. Он звонит Виолетте, говорит, чтобы она срочно пришла в парк, в определенное место, что он потом ей скажет, что случилось… Для него главное – выманить ее из дома… Он даже не удосужился придумать причину. Зачем, когда он и так уверен, что она пойдет к нему в любое время и при любых обстоятельствах?..

– Виолетта говорит, что уже поздно, что Даша уснула…

– Скорее всего, именно так и было. На это он говорит, что раз Даша уснула, то пусть она возьмет ее с собой…

– Вам самой не кажется, что это полная чушь? Парк находится рядом… Она, скорее всего, скажет, что раз Даша спит, то пусть он сам придет домой и расскажет, что случилось…

– Хорошо, оставим этот эпизод так, как есть. Она все-таки вышла из дома с коляской, дошла до того места, где ее поджидал муж… Вот, собственно, и все! Он выходит из кустов с камнем в руке, ударяет ее по голове и скрывается в квартире своей любовницы. Иначе как можно объяснить, что на рукаве его куртки – ее кровь?

– Но он же не полный идиот! Если предположить, что это убийство было спланировано, то уж куртку он бы точно снял, постарался бы от нее избавиться любым способом… да и руки у него могли быть в крови… Он бы вместе с любовницей осмотрел внимательно свою одежду… И не заметить брызги крови невозможно…

– Значит, не заметили. Или же он ничего не рассказал своей шлюхе, а про куртку не подумал…

– Но раз он пошел на убийство, значит, он хотел освободиться, ведь это именно тот мотив, который и двигал им… Он хотел освободиться, чтобы быть с Бертой… Понимаете? С Бертой, с женщиной, которую он любит, но никак не в тюрьме! Поэтому первое, что он бы сделал, – это избавился бы от камня, которым убил жену, и от куртки со следами крови…

Но камень мы нашли – на нем нет ни единого отпечатка пальцев, это свидетельствует о том, что убийца тщательно стер их… Но раз он позаботился о том, чтобы на камне не осталось его следов, то по логике он бы должен был, я повторяю, избавиться и от забрызганной кровью куртки… Но он этого не сделал! Он пришел к Селезневой в этой куртке и спокойно провел там несколько часов… Как вы думаете, если бы он убил Виолетту, смог бы он, во-первых, ударить ее на глазах у своей дочери? И, во-вторых, оставить малышку без присмотра в пустом парке, ночью?.. Он что, изверг какой? Вы же сами говорили, что он испытывал к дочери нежные чувства…

– Но Виолетта мертва! А Дашеньку действительно нашли в коляске рядом с трупом матери… Это же факт. Мне же это все не приснилось!

Марк отметил про себя, что для матери убитой Лидия Григорьевна держится на редкость хладнокровно. Что придает ей сил? Ненависть, которую она все эти годы копила по отношению к зятю и которая теперь прорвалась, нашла выход? Ведь теперь его могут посадить. За убийство. И он получит большой срок. От одной этой мысли, похоже, женщина возбуждается и трепещет, забывая о главном: ее дочь мертва…

Раздался звонок.

– Это Паша… Я посылала его за молоком… Извините…

Марк сидел за столом и думал о Рите. Где она сейчас и что делает? Встретилась ли с Бертой Селезневой? Перед ним на столе стояла масленка с полурастаявшим маслом, пластиковая коробка с большим куском сыра, сахарница, баночка с джемом, чашки с кофейной гущей на дне – остатки завтрака… За разговором со следователем Лидия Григорьевна забыла убрать все в холодильник и вымыть чашки… Марк мысленно сделал себе бутерброд и даже насыпал сахар в чашку с горячим кофе.

– Марк Александрович… – услышал он тревожный голос Лидии Григорьевны, обернулся и увидел входящего в кухню высокого худощавого господина в белом костюме. Смуглая, свежего загара кожа, белая, седая густая шевелюра, черные глаза… Глубокие морщины не портят лицо, но выдают возраст этого молодящегося человека: Марк дал бы ему шестьдесят пять лет… Судя по растерянному виду Лидии Григорьевны, это не Павел Дмитриевич. – Вот он пришел… к Виолетте…