– Очень мило с вашей стороны. Я привезла с собой столько продуктов, сколько смогла, но вот освоюсь здесь с магазинами и зарегистрируюсь, чтобы получить карточки...

– Не беспокойтесь, мисс Рэмси. Как только выяснится, что вы поселились в Торнихолде, вам сразу же их выдадут. – Она стала спускаться за мной по лестнице. – Ну, что ж, тогда я оставляю вас, а завтра приду с утра, и мы вместе быстро справимся с уборкой.

– Вы очень добры, – начала я. Нет, все-таки придется это сказать, хочу я этого или нет, но помощь по хозяйству была мне не по карману. – Миссис Трапп, вы очень добры, но, право же, не стоит обо мне беспокоиться. Я действительно очень нуждаюсь в ваших советах – я ведь здесь еще ничего не знаю, – но что касается уборки и прочего, я думаю, что я справлюсь сама. Видите ли, я, как и моя тетя, предпочитаю одиночество. – Тут я улыбнулась. – И спасибо вам еще раз за то, что вы для меня сделали. Я буду очень рада, если вы станете иногда помогать мне, как вы помогали мисс Саксон.

Яркий румянец снова залил ее щеки, лоб и шею. Я вдруг поняла, отчего во время разговора с ней меня все время не покидает чувство неловкости: точно так же смотрела на меня своими кукольными синими глазами моя главная мучительница в монастырской школе, и ее щеки точно также краснели, когда ей удавалось довести меня до слез.

Агнес Трапп улыбнулась, и краска схлынула с ее лица так же быстро, как и появилась.

– Конечно, мисс Рэмси, конечно. Но я еще хотела сказать, что последними словами вашей тети в этом доме было: «Агнес, дорогая, это такой большой дом, может быть, ты переедешь сюда и будешь помогать мне по хозяйству?» – Она снова улыбнулась своей белозубой улыбкой. – И как раз это мы с Джессами и собирались сделать. Но теперь все изменилось, не так ли?

Мне уже было не восемь лет, и передо мной стоял не фюрер нашего третьего класса. Я была хозяйкой Торнихолда и разговаривала с прислугой, стоя в центре собственной парадной гостиной.

Однако прежде, чем ответить, я все же была вынуждена откашляться. Надеюсь, мой голос звучал достаточно твердо.

– Да, миссис Трапп, теперь все по-другому. Спасибо вам большое и до свидания.

Очутившись в спальне, на этот раз наконец-то одна, я положила чемодан на широкий подоконник и стала вынимать вещи. В моей голове роились неприятные мысли. Прежде всего надо связаться с фирмой «Мартин & Мартин», поверенными тети Джэйлис, и выяснить, сколько я должна миссис Трапп за уборку. По крайней мере, они ее сами пригласили, значит, проблем здесь не возникнет.

Проблем? Ну нет, надо взять себя в руки. В конце концов, я не должна вести себя как запуганный ребенок перед жестокой школьной надзирательницей. Что с того, что этот внезапный румянец, этот взгляд кажутся мне такими знакомыми? Я молодая здоровая женщина, а не дряхлая старушка, которая не может обойтись без помощи по дому, и вполне могу сама управиться со всем хозяйством. Я прекрасно справлялась с этим и в куда более мрачном и неуютном месте. И я в состоянии сказать Агнес Трапп: спасибо, мол, за все, вот деньги, но дальше я буду вести хозяйство сама, а если мне вдруг понадобится ваша помощь, я дам вам знать. А что касается ее нелепого предложения переехать сюда и жить вместе со мной...

Вот, наверное, в чем причина ее гнева и досады: она рассчитывала, что наследницей тети Джэйлис окажется пожилая леди, которая с радостью воспримет предложение домработницы жить в доме. Должно быть, тетя была совсем плоха, если, «предпочитая делать все сама», захотела, чтобы миссис Трапп жила вместе с ней. Если, конечно, это правда.

Но ведь это же, право, смешно! Зачем этой женщине лгать мне? Агнес Трапп – обычная деревенская женщина из тех соседей, которые входят без стука, когда им захочется, и всегда готовы помочь, не дожидаясь, чтобы их об зтом попросили. В те годы двери в деревнях вообще никто не закрывал.

Так. Еще одна проблема. После смерти тети ее поверенные наверняка заперли дом. Ключи они переслали мне. Значит, у миссис Трапп есть свой ключ? Надо, не откладывая, выяснить это. Я достала из чемодана кучу одежды и вывалила ее на кровать. Да, похоже, моя жизнь на новом месте начинается не так радужно, как я себе это представляла.

Я не спешила распаковывать вещи, подсознательно надеясь на то, что миссис Трапп успеет уйти, и все, что я хочу сказать ей, таким образом, подождет до завтра. И, может быть, завтра мне все-таки понадобится ее помощь. Эту комнату она прибрала замечательно. В ящиках шкафа лежала чистая бумага, белоснежные льняные простыни были безупречно выглажены и пахли лавандой. Небольшие неровности на постели указывали на то, что ее согревали бутылками с горячей водой. (Для немощной старушки наследницы?) У кровати стоял подсвечник, около него лежала коробка спичек. Меня вдруг охватило чувство, что я неожиданно возвратилась в прошлое. Впрочем, лампочка у изголовья тоже работала исправно. Очевидно, свечи были здесь просто на всякий случай.

Находившаяся по соседству ванная комната тоже поражала своей чистотой. Здесь я вновь очутилась в двадцатом веке, все сияло и блестело. Облака понемногу рассеялись, обнажая проглядывающее из-за верхушек деревьев голубое вечернее небо. Я открыла его и высунулась наружу, рассматривая сад внизу. Но, прежде чем я успела что-либо рассмотреть, дверь хлопнула, и я увидела миссис Трапп. Та повернула на тропинку, уходившую куда-то вбок, наверное, к боковым воротам, и скрылась из виду. В руках у нее была большая сумка.

Я сразу почувствовала себя свободнее. Настроение поднялось, и я легко сбежала вниз по ступеням на кухню. Хватит на сегодня осмотров. День был тяжелый, поэтому я лучше пораньше поужинаю и лягу спать в этой чудесной спальне. Все остальное – завтра.

Открыв кухонные шкафы, я обнаружила достаточно посуды и вынула из духовки кастрюлю, оставленную миссис Трапп. Гм, пахнет вкусно. Я попробовало ложку. Объедение! На полке у плиты, завернутая в фольгу, лежала большая печеная картофелина. Замечательная она все-таки соседка. Ну да ладно. Поживем – увидим.

Я быстро накрыла на стол.

– Милая тетя Джэйлис, спасибо за все, – сказала я и села за свою первую в этом доме трапезу.

Потом я вышла в коридор и, принято это здесь или не принято, закрыла дверь.

Кухня действительно занимала раньше другое помещение. Сейчас оно представляло собой нечто вроде прихожей у черного входа, где на вешалке висели плащи и пальто, а рядом стояли зонты, старые туфли и калоши. Через малюсенькие оконца, затянутые паутиной, проникало очень мало света. Под одним из них была старая раковина, почти всю стену напротив занимала старинная заржавевшая плита. Неподалеку стоял стол, весь заваленный пожелтевшими газетами, коробками и прочим мусором. В углу комнаты – лейка, эмалированное ведро, пара корзин и садовая метла.

Ключа в двери не оказалось. Наверное, он был у миссис Трапп. Однако, кроме этого, были крепкие засовы, которыми я и воспользовалась, чтобы закрыть ее.

Меня разбудила тишина. Сначала, едва открыв глаза, я решила, что все еще сплю, настолько я привыкла к постоянному шуму машин в шахтерском поселке. Сейчас не было слышно ни звука. Даже ветерок замер. Ни шума дождя, ни шелеста листьев. Через несколько минут темнота постепенно стала приобретать различные оттенки – абсолютно черная темнота комнаты и на ее фоне – продолговатые силуэты окон цвета индиго. Звезд не было. Где-то вдалеке свистнул паровоз, лишь усиливая тишину ночи. Немного ближе раздался тоскливый собачий лай. Не дежурное тявканье сторожевой собаки, а унылый вой, просьба впустить или выпустить, освободить, обогреть, накормить. Вдруг он прекратился, и снова наступила тишина. Но опять не надолго. Наверху послышался какой-то треск, царапанье маленьких когтистых лапок по чердачному полу. Летучие мыши? Я толком ничего не знала о летучих мышах, но в моем представлении они были бесшумными созданиями, спокойно висящими вниз головой в своих укрытиях. Тем более, ночью летучие мыши охотятся. Кто же это тогда? Воробьи? Другие птицы? Может, крысы? Только бы не крысы. Видит Бог, я люблю животных, но вот крыс я бы с большей охотой любила на расстоянии.