Рука его прикоснулась к ее лицу, но удара не последовало. Шейкан молча вышел. За дверью его ждал Фугин.

- Они начинают беспокоиться, - сообщил он. - Теперь уже весь Шейкур знает, что приближается войско Хокана Ашира. Офицеры собрались в Тронном зале и хотят узнать твои планы.

- Мои планы?! Я расскажу им о своих планах! Но это им не понравится. - Дармос откинул волосы назад и выпрямился. - Тебе тоже не понравится, Фугин.

- Честно говоря, мне все здесь давно уже не нравится. В конце концов, ты просто оттянул поражение, но отвести его окончательно все равно не сможешь.

Дармос на секунду замер. Взгляд его скользил по знакомым с детства стенам. Здесь выросла его дочь. Здесь он много лет провел в тоске и печали, потому что не сказал ей на прощание ни одного доброго слова, а отослал ее, как обыкновенную служанку. Шейкур и народ всегда стояли на первом месте. Зачем?

Шел оживленный спор. Лучи полуденного солнца широкими полосами расчерчивали зал и преломлялись, отражаясь от хрустальных и металлических украшений. Теплый красноватый свет не соответствовал царящему настроению.

Офицеры - мужчины и женщины - замолчали, когда вошел Дармос, и посторонились, давая ему пройти к трону. Но Железнорукий не собирался садиться. Кивнул Мареле, которая тоже присутствовала вместе со своим немым сыном по прозвищу Слухач.

Правитель начал без обиняков:

- Ур только что подтвердил, что приближается войско Хокана Ашира. Именно его и ждал все это время Руорим, устроив для нас спектакль, чтобы мы не узнали об этом заранее. Похоже, что войско состоит только из немертвых и железных. Их приблизительно две тысячи. Предводитель у них тоже железный, огромный, таких здесь никогда не бывало.

- Две тысячи! - воскликнул кто-то. - Трудновато будет.

Дармос Железнорукий покачал головой:

- Мы сражаться не станем.

После этих слов повисло глубокое молчание. В тишине шум от падающего пера показался бы барабанной дробью. К правителю Шейкура были обращены удивленные лица. Никто не задавал вопроса, который буквально висел в воздухе: почему?

- Эта жертва была бы бессмысленной, - продолжал Дармос. - Мы не победим, не сможем даже их задержать, потому что подмоги нам ждать неоткуда. Никто никогда не помогал шейканам, и сейчас будет то же самое. Даже если о здешних событиях станет известно в Хоенмарке или где бы то ни было еще. Сопротивление равнозначно гибели нашего народа, а этого я ни за что не допущу.

Тут уж Фугин не сдержался:

- Сдаться? Ты это серьезно?

- Я все взвесил, - подтвердил Дармос. - Еще придет время освободить Шейкур.

- Нет, - вырвалось у Йореба. - Мы никогда не бросим Шейкур, лучше уж умрем! Ваши слова - это предательство!

- Его заколдовала эльфийка! - крикнула гвардеец Кариме. - Вы лишились рассудка, Дармос Железнорукий!

- Придержи свой слишком длинный язык! - заорал Фугин.

Начался гвалт. Все завопили разом, тут же образовались две группы: одни стояли за Дармоса, какое бы безумное решение он ни принял; другие называли его предателем и клялись, что примут бой, чем бы он ни кончился.

Уже засверкало оружие, и Фугину потребовалось много времени, прежде чем он сумел всех перекричать и навести хоть какой-то порядок. Дармос заметил, что Марела тянет своего сына к выходу, и помог им проложить дорогу.

- Тебе следовало бы на некоторое время скрыться, - тихо предупредил он жрицу.

- Побереги лучше свою благородную голову! - с издевкой заметила она. - Мы отойдем с линии фронта и посмотрим, что будет дальше. Но на нас ты, Дармос, всегда можешь рассчитывать. Мы будем здесь, даже если ты перестанешь надеяться на помощь. - Она легонько коснулась его руки. - Всего тебе хорошего, друг мой. Тебя ждут трудные времена.

И вскоре уже она со Слухачом выбрались через боковой выход.

Известие о решении Дармоса сдать Шейкур без боя разлетелось по крепости со скоростью ветра. Новость явилась последней искрой, которая зажгла давно уже тлеющий костер. Пояснения, что Дармос собирается уйти, только если всему населению Шейкура будет гарантировано право беспрепятственно покинуть крепость, больше уже никто не слушал. Начались потасовки: одни солдаты отказывались выполнять приказ и вооружались для боя, а другие пытались им помешать. Казалось, Шейкур вот-вот падет без всякого вмешательства извне. То, что так долго представляло собой единое целое, в течение нескольких часов разлетелось на куски, словно драгоценное стекло, на которое слишком сильно надавили.

Дармосу нужно было отправить в безопасное место Вейлин, прежде чем на нее набросятся возбужденные шейканы, возложившие на эльфийку ответственность за «помешательство» правителя крепости.

- Почему вы меня защищаете? - спросила она. - После всего, что я с вами сделала?

- Не мне тебя судить, девочка,- возразил он.- Это дело Горена.

- И вы об этом думаете? Горену никогда больше не разрешат войти в Шейкур!

- Ничего подобного, Вейлин Лунный Глаз, ведь он сын Руорима. Если Руорим оставит тебя в живых, то решение принимать Горену. А я ради тебя пачкать руки не собираюсь.

Вейлин отправили в тюрьму над конюшнями. Это была тесная, темная камера, свет в которую попадал только через узкую прорезь окна. Дармос велел снять с Вейлин цепи.

- Эта дверь надежна, - сказал он. - Тебе отсюда не выбраться, и только я и два верных человека знают, что ты здесь. Подумай о своей судьбе и о том, как избежать позорной смерти. Если ты настоящая дочь своего народа, то должна выбрать одну сторону, сторону Света. Если тебе важен Горен, тогда служи ему.

Едва правитель Шейкура вернулся в Тронный зал, как появилось очередное сообщение: подошло войско Хокана Ашира и предводитель требует беседы с Дармосом.

Горнисты сыграли тревогу, и потасовки мгновенно прекратились. Все устремились к крытым галереям, чтобы посмотреть на нового врага. Когда Дармос Железнорукий вошел в главную галерею, перед ним тут же расступились.

Правитель Шейкура не узнал Железных полей: иссохшуюся землю покрыла огромная черная колышущаяся масса. Копья, пики, мечи, топоры сверкали на солнце. Повсюду, насколько хватало глаз, немертвые и железные.

Перед воротами стоял Руорим, а рядом с ним возвышался самый огромный железный, которого когда-либо доводилось видеть Дармосу: рост его равнялся двум человеческим. Доспехи, снабженные ножами, шипами и колючками, блестели, словно жидкое серебро. Стоило сделать движение, и из многочисленных прорезей тут же выскакивало оружие. Каждая конечность, каждый сустав были напичканы предназначенными для боя приспособлениями. Из-под гибкой, украшенной шипами маски сверкали красные глаза. Изнутри доспехи светились оранжево-зеленым пламенем.

Воплощенная жестокость, искусственно созданный монстр, предназначенный исключительно для убийства, но тем не менее существо, в своем роде, совершенное.