Монастырские старцы всегда заботились о том, чтобы поголовье скота в их обителях постоянно увеличивалось. Кирилло-Белозерскому монастырю, согласно описи 1601 года, принадлежало 1086 лошадей, кроме того, «было всякие животины» — 516 коров, быков и телят, 319 овец и баранов, 68 свиней, а к 1621 году добавилось еще 3 козы. Для такого количества скота требовалось много сена, и его заготовка была одной из насущных монастырских забот. На лучших Шехонских пожнях (по берегам реки Шексны), принадлежавших Кирилловской обители, косили сено «околомонастырские люди» под надзором старцев. Часть пустошей братия сдавала в аренду при условии, что монастырь будет получать каждую третью или четвертую копну. Другую часть пожен крестьяне косили вместо повинности.

Огороды обычно находились на территории самого монастыря. По уставу Александро-Свирского монастыря иноки ранним утром после чтения утренних молитв выходили работать на огороды («зеленаго ради растениа»). Огороды в северных монастырях, как правило, удобряли, чтобы получить на них хороший урожай. Традиционно разводили капусту, редьку, брюкву, морковь, свеклу, лук и чеснок. В Кирилло-Белозерском монастыре для правильного орошения гряд рыли канавы и прокладывали водопроводные трубы. Излишки капусты этот монастырь иногда даже продавал. Так, в июне 1606 года старец Варлаам огородник отдал келарю «огородных денег, что продавал с огорода капусту и росаду, итого 3 рубля денег».

По мере того как обители богатели, они все меньше внимания уделяли огородничеству. Монастыри стремились покупать лук, чеснок, репу, а не заниматься их разведением. Так, Кирилло-Белозерский монастырь закупал овощи в Белозерске, Вологде и других городах. Причем огурцы покупались в очень больших количествах. В приходно-расходной книге монастыря за 1581 год записано: «Нечай Вашковец на Белеозере (то есть в Белозерске. — Е.Р.) купил на братью три тысячи пол четверта ста огурцев свежих, дал рубль; Семен Сенюшкин на Белеозере на братью купил 4600 огурцов свежих» (Никольский. Т. 1. Вып. 2. С. 108. Прим. 7). Судя по тому, что при монастырях существовали больницы, видимо, на огородах существовали и специальные посевы лекарственных трав. Так, например, известно, что патриарх Никон, находившийся в ссылке в Ферапонтовом монастыре, специально разводил лекарственные травы. Кроме того, в монастырях традиционно занимались и пчеловодством.

Рыбная ловля и морской промысел

Важным подспорьем в хозяйстве всех русских монастырей были рыбная ловля и рыбный промысел. Рыба являлась основной пищей в непостные дни, а также разрешалась в некоторые посты. Для тех монастырей, которые находились на Крайнем Севере и располагали скудными земельными угодьями, рыба и вовсе становилась практически основным продуктом питания. В грамоте Николо-Корельского монастыря за 1607 год сказано, что игумен с братией кормятся своими трудами — рыбной ловлей, а пашенных мест у их монастыря нет, потому что с трех сторон болота, а с четвертой — море, и вообще «место убогое» (АИ. Т. 2. № 77. С. 105).

Таким же важным был рыбный промысел и для братии монастыря преподобного Трифона Печенгского. Не случайно многие рассказы о чудесах этого святого связаны с происшествиями, случившимися на рыбной ловле. На Крестовой тоне Печенгского монастыря долгие годы трудился некий рыбак из города Колы, по имени Иларион Грохотов. Его приходу в обитель предшествовала удивительная история. Однажды на рыбалке он проткнул удочкой веко, рыбаки повезли его в город. Когда боль становилась нестерпимой, Иларион молился преподобному Трифону и дал обет в случае исцеления всю жизнь работать на монастырь. К удивлению своих товарищей, его рана затянулась, глаз остался цел, и Иларион, как и обещал, пошел в монастырь (РНБ. Сол. № 188/188. Л. 30).

Рыба была настолько важным продуктом питания, что о рыбалке упоминают практически все древние жития святых. В памяти соловецких монахов остался старец Леонид, ученик преподобного Зосимы Соловецкого. Многие годы он трудился на обитель на рыбной ловле. Жил старец за четыре версты от монастыря, днем с монастырским слугой ловил рыбу на озерах, а ночью прилежно исполнял свое молитвенное правило (Минеева. С. 422). Однажды, когда в монастыре преподобного Пафнутия Боровского нечем стало кормить братию, он попросил у некоего князя, владевшего рыбной тоней на реке Оке, позволения три дня ловить здесь рыбу с условием, что весь улов пойдет в обитель. Князь согласился, и преподобный благословил одного монастырского служебника на ловлю рыбы. При этом он дал ему пять гривен серебра, чтобы тот на все деньги купил сосудов для засолки рыбы. Служебник очень удивился и сказал, что не нужно столько посуды для трех дней. Пафнутий сильно рассердился на непослушного слугу и приказал исполнить повеленное. Каково же было потом удивление братии, когда слуга поймал за три дня 730 больших рыбин. Столько здесь никогда не ловили за весь год.

Рыба, как правило, добывалась не на продажу, а на собственный обиход. Близ Соловецкой обители находилось несколько морских тоней для ловли сельди, которую добывали летом и солили впрок, а все лето, по словам архимандрита Досифея, братия могла утешаться жирной и вкусной ухой. Один из путешественников, побывавший в монастыре в 1828 году, заметил, что «уха из здешних сельдей вкусом почти не уступает стерляжьей» (Московские ведомости 1828. № 75. С. 317). Кроме сельди соловецкие монахи ловили в море семгу, камбалу, треску и корюшку. В зимнее время в морских губах крючками ловили навагу. Около берегов в море добывали морскую капусту, листья которой достигали в длину двух аршин, а в ширину — больше восьми вершков.

Ловили рыбу разными способами: «керегоды и переметы, веригами и удами и иными всякими ловлями». Кирилло-Белозерский монастырь при жизни своего основателя владел рыбными ловлями в Сиверском, Уломском озерах и неводами на Белом озере. Интересно, что в Сиверском озере, на берегу которого стоит Кирилловский монастырь, рыбу ловили удочками, и только на праздник Успения Пресвятой Богородицы преподобный разрешал ловить сетями. Возникает вопрос, почему святой игумен установил такие ограничения на рыбную ловлю. В этом проявилось, видимо, бережное отношение подвижника к окружавшему его миру. Но была и другая причина. Пахомий Логофет отметил в Житии преподобного Кирилла, что святой всегда отличался строгим воздержанием. На трапезе он вкушал от всех блюд, но не до сытости. Так он советовал поступать и своим ученикам. Рыба для кирилловских монахов была праздничным блюдом, а если и разрешалась, то не до сытости. Единственным днем, когда не действовали никакие ограничения на рыбу, был престольный праздник монастыря.

С увеличением числа монастырской братии увеличивалась и потребность в рыбе. Поэтому кирилловские игумены неуклонно расширяли свои рыбные владения. Игумен Кассиан купил за полтора рубля «полночи» в Островском езу на реке Шексне (то есть право ловить рыбу в течение половины ночного времени), игумен Филофей купил за 1 рубль ночь в Особомском езу на Шексне. В 1539 году великий князь Василий Иоаннович дал монастырю право на беспошлинную рыбную ловлю в Белом озере: зимой (поледенную ловлю) — одним неводом, а весной и осенью можно было ловить двумя лодками, четырем человекам и одним неводом. Но рыбы на монастырь все равно не хватало, ее приходилось закупать, что видно по заметкам келаря в его записных книжках «обиходниках». Ситуация круто изменилась после того, как в 1570-х годах обитель получила рыбные ловли на побережье Белого моря — «Умбские ловли». Здесь добывали столько семги, что часть ее продавали. В 1620 году в монастырской казне от продажи семги с «Умбских ловель» было 255 рублей. Кроме того, в эти же годы монастырь получал с трех езов по реке Шексне по 100 осетров каждый год, да в озерах (Сиверском и Бабьем) рыбу мелкую «плотицы и окуни, щучки и ерши».