на передвижном столике были разложены медицинские инструменты, антисептические средства, бинты и тампоны. Все ожидало появления пациента.

Она использовала все свое влияние, чтобы организовать доставку Молдера в лазарет именно в то время, когда Блевинс наверняка будет в отъезде — он часто посещал две другие базы Колонистов, где время от времени появлялись тяжелораненые.

В дверь постучали, затем на пороге появился массивный охранник в форме, бронежилете и с автоматом. Он обошел весь кабинет, заглянул в углы, проверил решетки на окнах — словом, убедился, что посторонних в комнате нет. Затем двое других охранников втащили истерзанное тело Молдера и уложили на кушетку. Потом эти двое вышли, а первый охранник остался.

— Вы тоже можете идти, если хотите. Этот пациент находится в слишком плохом состоянии, чтобы быть опасным. Если он сделает хоть одно неверное движение, я его застрелю.

— Хорошо, полковник, — охранник откозырял и ушел.

Только тогда Скалли дотронулась до распухших, кровоточащих рук Молдера. Тот дернулся и открыл глаза.

— Я не хочу причинять тебе боль, Молдер. Я сказала охраннику эти слова только затем, чтобы он поскорее убрался, оставив нас одних. Позволь мне осмотреть тебя.

Молдер подчинился, не произнеся ни слова.

— Серьезных переломов нет, — сказала Скалли, осторожно ощупав израненное тело. Делала она это почти бесстрастно — врач в ней взял верх над женщиной.

— Увы, кое-где у тебя еще долго будет болеть, — добавила она, — Не слишком опасно, но неприятно. Сесть можешь?

Когда Молдер с трудом сел на кушетку, она, поддерживая его одной рукой за спину, взяла ножницы и принялась разрезать пропитанную потом и кровью рубашку. Следы безжалостных побоев заставили ее вздрогнуть. Багрово-синие кровоподтеки покрывали весь его торс. Она осторожно повернула Молдера на бок, чтобы вытащить из-под него остатки рубашки. Он застонал от боли, напрягся и рефлекторно попытался подтянуть колени к животу. На спине обнаружилось еще несколько синяков, а также ряд глубоких порезов с запекшейся кровью.

— Похоже, не осталось такого места, где бы тебя не приложили, — пробормотала она.

— Так что теперь настала твоя очередь?

— Нет, Молдер, нет. Я хочу тебе помочь. — Она начала аккуратно смывать засохшую кровь перекисью водорода, одновременно растягивая края ран, чтобы проверить, насколько они глубоки, — Думаю, что в парс мест тебя придется зашивать… Ничего, это не слишком больно. По крайней мере, не больнее, чем было. Я устроила так, чтобы ты остался здесь на пару дней. Тут я смогу за тобой присматривать. И никто больше не будет тебя допрашивать. Молдер, почему ты не сказал им, что это я — шпион?

Он поморщился и громко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, когда Скалли сунула в рану зонд, а затем принялась обрабатывать ее антисептиком.

— А почему ты сама им это не сказала? — пробормотал Молдер.

— Вот то-то и оно. Во-первых, потому что моя исполненная вины намять благородно позволила мне об этом забыть — да так, что Скиннеру пришлось очень долго вводить меня в курс дела. А во-вторых — ты в самом деле думаешь, что после подобного доноса я не оказалась бы в тюрьме вместе с тобой? Увы, здесь бы не спас и мой чин полковника… А теперь я хотя бы могу оказать тебе медицинскую помощь.

— Немного подлатать меня, а потом отправить обратно в камеру пыток? Или прямо на гильотину.

— Я постараюсь, чтобы этого не произошло. Дело в том, что накануне я заключила пару сделок.

— Со своим мужем?

— Угу. С ним и еще кое с кем. И перестань его так называть.

— И ты веришь, что твой… что Крайчек честно выполнит свою часть договора? Что ему нужно?

— Тебе не обязательно об этом знать.

— Нет, ты все-таки скажи.

— Это совершенно не важно для дела, Молдер. Лежи спокойно.

Говори!

— Хорошо. Он хочет ребенка, Молдер. Так приказали Колонисты.

Молдер попытался приподняться на локтях и что-то просипел.

— Куда это ты собрался?

— Обратно в свой блок «Эйч». Охрана!

— Молдер, сейчас ты выглядишь смешным.

— Ты сделала свой выбор, и я тоже. Мы оба решили, на чьей мы стороне.

— Я на твоей стороне, Молдер. Я выбрала тебя. Я не собираюсь выполнять свою часть договора. Скорее в аду сгорю, чем позволю Крайчеку дотронуться до меня хоть пальцем. А теперь, пожалуйста, опустись обратно на кушетку и позволь мне закончить перевязку.

Молдер пребывал на грани обморока. Он со вздохом опустился обратно и прикрыл глаза, лицо его побледнело, на лбу появились капельки пота.

— С каких это пор «не доверяй никому» включает и меня, Молдер?

— Прости, — после долгой паузы откликнулся он, — Сегодня у меня был не самый удачный день.

Некоторое время они молчали. Молдер просто смотрел из-под полуприкрытых век за тем, как она, слегка нахмурясь, с профессиональной сосредоточенностью медленно бинтовала его руки.

— Я ведь ее тогда совершенно не узнал, — сказал он.

— О чем ты, Молдер?

— О твоей матери. О Мэгги.

При упоминании этого имени Скалли прикусила губу и промолчала. Он продолжал.

— Я ведь тогда не был тем, кто я есть теперь. Я не делал того, что совершил. А когда позже понял, что натворил это именно я… тот, кем я был…

— Я знаю.

— Если бы я осознал себя раньше, я бы постарался защитить ее. Ради тебя.

— Я понимаю, Молдер. У меня ведь точно такая же история.

— Прости меня, Скалли. Я должен был раньше сказать тебе об этом. Но не смог. Просто не смог себя заставить.

— Давай оставим эту тему. У меня есть к тебе совершенно другой вопрос. Если партизаны…

Но прежде чем она успела закончить фразу, в комнату вошел охранник — уже совсем другой. За ним проследовал Колонист — из тех, кого Скалли, да и не только она, называли Охотниками за Черепами. Однако это был совсем другой Охотник — он казался если не моложе, то каким-то более гладким, а знаки отличия на его униформе обозначали более низкий ранг. «Скорее всего, какой-то неудачный клон», — подумала про себя Скалли. Она почувствовала, как сильнее забилось ее сердце, но продолжала невозмутимо бинтовать плечо Молдера, сохраняя бесстрастное выражение лица.

— Вы что, никогда не стучите, перед тем как войти в комнату? — спросила она.

— У меня сообщение для вас.

— Слушаю.

— Мне приказано сообщить вам, что заключенный Молдер будет отправлен на базу перевоспитания завтра, в шесть тридцать утра.

Скалли застыла он изумления, затем перевела взгляд на Молдера. Она надеялась, что у них будет куда больше времени, что за пару суток удастся что-нибудь предпринять… А потом она вспомнила договор, который заключила с Крайчеком. Вихрь панических