Дома, и у тебя будет собственная ригга. А ещё поместье. Неплохо для сироты.

Другие наш разговор не слушали. Вот только как его услышала Громова — мне очень интересно, она сидит далеко. Но вроде больше никто не слышал, особенно из-за громкого смеха Валентина.

— Забавно, — Марк улыбнулся. — Та ригга, на которой я служил, Матильда, она принадлежала капитану Анри, моему командиру, но после его смерти Дом Лихтари забрал её себе. Но служил на ней я сам. Старушка, построили её где-то здесь. Так и осталась в их армии.

Катерина тем временем повернулась к Аните, и они начали обсуждать что-то другое. А раскрасневшийся Ян спорил с Валем насчёт сегодняшних игр.

— Тогда всё было иначе, — сказал Марк и постучал пальцем по кружке. — Но одно неизменно. Там был экипаж, а здесь другие люди, но они тоже экипаж. А меня учили, что все, кто служат в одном шагоходе — они как семья.

— Здесь так же.

— Только я вас никого не знаю, — он улыбнулся и отпил вина. — Даже тебя. И последний экипаж плохо знал. А вот первый… может быть, узнаю новых так же хорошо. В любом случае, я за своих готов на всё.

— Ты как, кстати, умудрился стать первым пилотом? — спросил я. — Здесь раньше тридцати даже нечего на это рассчитывать.

— И это ты меня спрашиваешь? — Марк засмеялся. — Это мне надо тебя спрашивать, откуда ты всё это умеешь. Такое в книжках не прочитаешь. Ну ладно, раз ты первый спросил. Сначала я попал в пехоту.

Он посмотрел в кружку, но доливать ещё вина не стал.

— В первом же бою отправили нас в атаку на Рейтара, — он поставил кружку и постучал по ней. — Двести человек в лоб на боевую риггу. Короче, выжил я один, и то, потому что споткнулся в начале боя, и меня завалило телами.

— Ещё повезло, что уцелел. Атаковать шагоход пехотой с дистанции? Ваш командир не самый умный.

— Точно! — Марк кивнул. — Но Рейтара подбил Катафракт капитана Анри, а сам он вылез посмотреть, есть ли выжившие. Что-то я ему приглянулся, он меня взял на воспитание, учил манерам и как управлять риггой. Почти всё знаю от него.

— Неплохо он тебя научил.

— Да иди ты! — тем временем воскликнул Ян и ткнул усмехающегося Валентина в плечо.

— Ай! — Валь потёр отбитое место. — Я же шучу, чего сразу бить-то?

— Да я тебя просто пальцем ткнул! Неженка.

— Ну и я стал у них вторым пилотом, — Марк улыбнулся, но улыбка быстро ушла. — Потом случился один бой. В нас попали из Копья. Капитана ранило, смертельно. Тогда он назначил меня первым пилотом и взял с меня слово, что я вытащу весь экипаж живым из того дерьма.

— Получилось? — спросил я.

Марк посмотрел на пустую тарелку с рисунком цветочка, где оставались крошки от торта.

— Не-а, — ответил он через несколько секунд. — В том же бою все и погибли кроме меня. Назначили потом другой экипаж, а меня оставили первым пилотом.

Он нахмурился и виновато улыбнулся.

— Ладно, извини, я немного перебрал. Давай лучше о чём-нибудь приятном. Какой план у нас на игру? Как будем побеждать?

— У нас с тобой есть большое преимущество, — я подвинул к нам бутылку, чтобы объяснить на ней. — Я даже не знаю, как они нас двоих допустили до этих соревнований, ещё в одну команду. План такой, Марк, смотри…

* * *

— А если я не смогу? — спросил Валентин. — Почему я, а не Ян?

— Потому что Ян будет вторым пилотом в финале, — пояснил я, садясь в кресло первого пилота. — Поэтому сегодня второй — это ты.

— И я должен заводить риггу?

— Верно,— забравшийся в кабину Артур достал секундомер с треснутым стеклом. — Кичиро взял с меня слово, что я не буду жульничать, и буду считать всё честно. Так что приступаем.

Он нажал на кнопку, и секундная стрелка побежала вперёд.

Эти соревнования — упрощённая версия финального. Шагоходы действуют по одному, на время. Эту игру называли троеборьем, но с одноимённым видом спорта никакого сходства не было.

Первое — надо запустить двигатели аварийно, без кнопки с пульта.

Второе — дойти на позицию и дать залп по трём мишеням — ближняя, средняя и дальняя.

Третье — если мишени поражены, пройти по местности до финиша. Если хоть одна мишень осталась — отправляться на штрафной круг и попытаться добить их со второго раза.

Эта игра была мне знакома. Сегодня я вместо первого пилота, Марк канонир, а заводить риггу будет Валентин. Всё утро он читал схемы и изучал цепи запуска, но сейчас выглядел так, будто всё забыл.

— И как мне это сделать?

— Как учил, — громко сказал я. — Выполнять, второй пилот Климов. Время идёт! Хочешь, чтобы ригга твоего брата выполнила всё быстрее?

— Да ни в жизнь! — прокричал он и полез в электрокамеру. — Ну давай же, дух предка Лингерта Риггера, помоги мне завести этот древний хлам!

Свеча предка не шелохнулась. Валь начал копаться, пытаясь воткнуть перемычку между двумя пластинами.

— Пальцы не порежь, — сказал Марк. — И спокойнее. Выдыхай уже.

Валентин шумно выдохнул и вставил перемычку, едва успев убрать пальцы. В электрокамере ударила искра, а реле времени начало отсчёт. Десять щелчков.

— Все по местам! — скомандовал я. — Второй пилот Климов, кто будет закрывать дверь?

Валь захлопнул дверь электрокамеры и вернулся в сидение до того, как кабина начала вибрировать. Движки завелись. Я проверил показатели, нажал на тугую педаль синхропривода, и мы двинулись вперёд.

— Запуск двигателя засчитан, — Артур записал время в журнал. — Не знаю, какие результаты у других, но пока идёте хорошо. Жалко, мне нельзя за вас болеть сегодня. Но когда будет финал… ох, я тогда оторвусь.

Я посмотрел в оптику на другие ригги. Почти все отстрелялись, кроме Рэгварда. Он с классом ждал своей очереди, когда закончим мы. Он тоже начал пломбировать шагоход, чтобы туда никто не залез.

— Марк, с раскачки, — предупредил я. — Огонь раздельный.

— Помню, — отозвался он, сидя за креслом канонира. — Какая же у этой малышки классная оптика. Так, я готов. Угол плюс семь градусов. Должно сработать.

— Подтверждаю. Тридцать метров до остановки. Длина шага ноль-пять!

— По-хорошему вас надо было разделить в разные команды, — сказал Артур. — Кичиро, кстати, был против, чтобы Марк и Роман были в одной ригге. Но его уговорил Ульдов.

— Буду знать, — отозвался я. — Марк, готовься. Огонь по желанию.

Я дёрнул рычаги. Ригга качнулась вперёд вместе с пушками.

Марк сразу выстрелил из одной стомиллиметровки, как только опустилась рука. И поразил мишень, наскоро построенный куб из досок размером метра в три на три, с первого попадания.

Ригга качнулась назад, и Марк выстрелил из второй сотки. Снаряд врезался в самый край средней мишени, и этого хватило, чтобы она развалилась.

Шагоход остановился. Теперь уже можно прицелиться не торопясь. Марк покрутил рычажки и пальнул из третьей сотки. Деревянная мишень разлетелась на куски.

— Охр…ох, вот это выстрел! — прокричал Валентин. — Я думал, вы будете по очереди всё выцеливать! Павлик так не сможет. И всё?

— Да, — подтвердил Артур. — Можете двигаться к финалу.

Залп на раскачке дал много времени. Ведь другие команды сначала подводили риггу к позиции, и поражали цели по очереди, поднимая или опуская руку. Иногда промахивались, и им приходилось идти на второй круг. А мы управились быстрее.

И добрались до финиша.

— Получилось! — заорал Валентин так громко, что мне пришлось снять наушники. — Павел сейчас от злости облезет.

— Ты лучше не доводи его, — сказал я. — А то проходу ему не даёшь. Лучше порадуйся победе, мы получили балл.

— Да я и так рад!

Я остановил риггу на отмеченном квадрате, заглушил её и пожал руку Марку.

— Хороший выстрел, — похвалил я. — Но в финале покажу, как надо стрелять из этих пушек. Можно лучше.

— Жду не дождусь, — он засмеялся. — Идём ещё отмечать?

— Потом.

Мы выбрались наружу. Машина медленно остывала, из ходовой с шипением выходил воздух. Ветер уже морозный, снег если пойдёт не сегодня, то точно завтра.

Через несколько минут показался Катафракт класса Рэгварда. Их очередь была последней, и им пришлось делать второй круг после промаха.

Мы тем временем добрались до нашего класса, наблюдающего за играми со стороны.

— Это победа? — спросила Мария. На плечах у неё большой шерстяной платок.

— А ты думала, будет иначе? — я усмехнулся.

— Говорю же, раскачка — это хороший способ стрельбы, — Марк показал на Катафракт, который только что остановился. Верхняя часть корпуса качнулась, внутри провернулись противовесы. — Можно много