– Выкладывай все, – хмуро сказала я.

Да не надо было и просить, он тут же все выболтал. Ничего нового, кстати, не сказал, я примерно догадывалась.

Эта дама положила на него глаз, когда он по старой памяти явился к ней делать рекламный ролик. И живо взяла быка за рога. Очевидно, у моего муженька хватило ума намекнуть ей, что за небольшие материальные блага типа новой машины или отдыха в пятизвездочном отеле его не купить. А может, она и сама сообразила. Короче, она предложила оказать ему спонсорскую помощь, то есть оплатить его собственное ток-шоу – не на главных федеральных каналах, конечно, но рангом повыше, чем тот, на котором он в данный момент подвизался. Деньги, конечно, немалые, поэтому бизнес-леди вовсе не собиралась отдавать их просто так, за красивые глаза. Она решила выйти за Антона замуж, очевидно, ей тоже понадобился статус. Деньги у нее есть, так что красивый муж не помешает. Я в свое время рассуждала примерно так же. С той только разницей, что тогда Антон был свободен.

– Та-ак, – протянула я, выслушав его рассказ. – Та-ак… Приплыли. И что же ты, муженек, от меня хочешь?

– Я хочу развестись, – сказал он твердо, – и как можно скорее.

Я поглядела на него пристально, он не отвел глаз. Что-то уж больно расхрабрился, неужели у меня такой жалкий и беспомощный вид? Хотя нет, скорее, чувствует поддержку.

– С чего такая спешка? – пробормотала я.

– Шура торопит! – Он улыбнулся, и я отметила машинально, что улыбка у него стала не такая обаятельная, как прежде. Программная стала улыбка, профессиональная, заученная, как будто он долго репетировал ее перед зеркалом.

– Шура? – фыркнула я. – Ну и ну! Выразительное имя! А если я не дам тебе развода?

– Лучше нам договориться полюбовно, – сказал он уверенно, – ты уж поверь…

Я не поверила, и на следующий вечер бизнес-леди явилась к нам в дом. Увидев ее, я онемела.

Представьте себе плотную такую коренастую тетку с деревенским румянцем во всю щеку. Глазки у нее были маленькие и необычайно подозрительные, это уж от природы. Да еще и подведены густо по моде двадцатилетней давности. Волосы коротко стриженные, обесцвеченные, да еще и тени голубые аж до самого лба. Губы щедро намазаны ярко-красной помадой.

– Здравствуйте, Шура, – сказала я.

– Кому Шура, а кому – Александра Ивановна Аксюта, – ответила она совершенно серьезно, затем прошла в гостиную и без приглашения расселась на диване.

Я перевела взгляд на Антона – боже мой, настолько неподходящих друг другу людей я не видела в жизни! Как же он с ней будет куда-то ходить? А он не будет, тут же поняла я, ей некогда, она в своем бизнесе, а он – в своем ток-шоу. Но вот как же с ней спать?.. Ну ничего, постарается…

– Хм, – откашлялась мадам Аксюта, – я человек занятой, мне попусту болтать некогда. Значит, мое предложение такое. Вы быстренько подаете на развод, и как только у тебя, Антон, будут на руках документы, мы расписываемся, и я перевожу деньги на телеканал. Пока там переговоры предварительные проведи, кое-что уже наклевывается.

– А если долго будут документы оформлять? – робко заикнулся Антон.

– А ты заплати за срочность, если хочешь, чтобы быстрее было, – отмахнулась Шура.

– Минуточку, – вмешалась я, – мы еще не решили, станем ли разводиться. Может, я не согласна…

– А кто тебя спрашивает? – Мерзкая баба пожала плечами. – Что вас связывает? Детей нет…

Я прислушалась к себе и поняла, что тут она права, нас с мужем ничего не связывает. Полтора года прожили вместе – и я готова расстаться с ним в любой момент, даже вспомнить нечего. Но просто так сдаваться этой отвратительной бизнес-леди я не собиралась. Да что она себе возомнила? Тоже мне – хозяйка жизни!

– Не дам развода – и все тут! – сказала я. – Буду тянуть время, не являться в суд, а вам время дорого, ему ток-шоу заполучить невтерпеж…

– Дина, ну давайте же будем интеллигентными людьми! – это вмешалась свекровь, которая подслушивала под дверью, а теперь не утерпела и вставила словечко.

– С чего это вдруг? – холодно удивилась я. – И вообще, вы-то что встреваете? Это вас не касается, мы с вашим сыном уж как-нибудь сами разберемся.

– Как это – не касается? – Свекровь всплеснула руками. – Я же человек не посторонний! Я родная мать! И желаю своему сыну всяческих благ! А не ты ли сама говорила мне, что это в моей жизни должно быть главное! И теперь я точно знаю, что с Александрой… Ивановной ему будет лучше! Потому что с тобой у него нет никакого будущего! С карьерой ты ему помочь не сможешь, у тебя теперь будут большие проблемы с работой.

– А вы откуда знаете? – дернулась я. – Подслушивали?

– Зачем подслушивать? Я никогда не подслушиваю! Вот, я из почтового ящика вытащила.

Она протянула мне большой незаклеенный конверт, там были какие-то документы и трудовая книжка, очевидно, принес курьер с работы и опустил в почтовый ящик.

– Мама права, – Антон нарушил затянувшееся молчание, – лучше тебе не сопротивляться.

– Допустим, – протянула я, – но если вам так срочно, то вы должны заплатить мне отступные…

– С какой стати?! – заорали мать с сыном хором, хотя я даже не успела назвать сумму.

Нет, ну с кем я жила полтора года! А свекровь – это же ужас какой-то, она еще говорит об интеллигентности!

– Теперь насчет жилплощади, – заговорила мадам Аксюта, – мне, конечно, все равно, квартира не моя, но вот мама… – она махнула рукой с толстыми пальцами, унизанными жуткими кольцами, – мама хочет остаться здесь.

– А мне куда? – Я оторопела.

– Тебе что-нибудь подберем, – теперь мадам махнула рукой неопределенно, на пальце сверкнул бриллиант величиной с булыжник, который, как известно, оружие пролетариата, – однушку какую-нибудь. Я в строительном бизнесе работаю, это не проблема…

– Ага, сейчас, однушку! – Я вконец разозлилась. – Меньше двухкомнатной ни за что не возьму! В приличном районе, и дом чтобы новый, с охраной и парковкой! Этаж не первый, не последний, и чтобы обязательно балкон или лоджия…

Я запнулась, наткнувшись на взгляд мадам. Очень мне не понравился ее взгляд. И вид тоже. Щеки ее из просто румяных стали малиновыми, а глаза спрятались в щелочки и оттуда сверкали уже не всяческим недоверием, а самой настоящей злостью.

Аксюта вскочила с дивана и рявкнула:

– А губа не треснет? Ты, шавка подзаборная, заткнись и бери, что дают, пока я не передумала! И на моей дороге не становись – раздавлю, мокрого места не останется!

– Ах ты! – Я почувствовала, что бешенство заливает мне глаза. – У себя на стройке на работяг ори! Пошла вон из моего дома! Я пока еще тут хозяйка! А ты, – я повернулась к мужу, – кому продался, идиот! Она же тебя с потрохами сожрет и не подавится! Не дам согласия ни на развод, ни на размен!