поле зрения, который выглядел действующим: дымки из труб, вспышки сварки в окнах, въезжающие во многочисленные ворота вагонетки… Можно было и не спрашивать.

Величаво кивнув, ведьмак зашагал в указанном направлении. Молча.

Ведь те, кто имеет право спрашивать, обыкновенно теряют способность благодарить. Разве что кивнуть – чуточку снисходительно, но все равно с нескрываемым чувством собственного превосходства.

Обычное дело. Сплошь и рядом.

Не успел Геральт дошагать до цеха, как понял: все плохо. Везение, видать, поструилось и иссякло.

Его заметили издали. Подпустили поближе, а потом у ворот, в которые только что въезжали вагонетки, появились живые; и в них легко угадывались отнюдь не работяги вроде давешних садовников, а тертые и тренированные боевики. Причем и явные заводчане из местного клана (Геральт таких за версту распознал бы), и из свиты техника. Вторые – при костюмах, при галстуках и с легкими припухлостями в области подмышек.

Геральт зыркнул назад: один из садовников держал руку у уха. Не иначе, с кем-то говорил по мобильнику.

Вот тебе и везение, ведьмак.

Он рванулся влево, потому что знал: по меньшей мере в одиннадцати минутах неторопливой езды на «Князе» – граница. Система, полоса и стена с колючкой по верху. А как далеко завод простирался в иных направлениях, Геральт представлял плохо. Бежать, конечно, придется дольше, чем одиннадцать минут, да и то – лишь если позволят.

Охрана бросилась наперерез беспорядочной стайкой. Все – и заводчане с ружьями, и свита техника. Уже вооруженная пистолетами, которых еще миг назад ни у кого в руках не было. Некоторые второй рукой умудрялись будить мобильники (или рации) и куда-то звонить.

Впрочем, почему «куда-то»? За помощью, конечно.

Геральт успел пробежать метров двести, когда позади еле слышно заурчал автомобильный двигатель. Но зато впереди, совсем близко, вставал цех – мертвый и безжизненный. Ни отсвета в пыльных окнах, поделенных на квадратики мелких оконец, ни дымка над плоской крышей, ни единых открытых ворот.

И, что в данный момент радостно, – ни души.

От бегущих Геральт оторвался шагов на полста. Все-таки у тех дистанция была самую малость длиннее. Ненамного, но сейчас-то счет шел на вдохи-выдохи. От «Князя», который и по заводскому бездорожью честно выжал свою сотню за десяток секунд, ведьмак оторвался меньше. В основном ввиду того, что «Князю» пришлось подруливать на старте, почти разворачиваться.

За пару шагов до стены Геральт прыгнул, уцепился за криво торчащую из кладки арматурину (ясное дело, замеченную еще на бегу), подтянулся, ударил правой ногой о кирпич, описа́л коротенький полукруг справа налево и с хрустом ушел в окно.

Голову и не защищенную перчаткой руку посекло осколками, но худшим оказалось не это. Приземляться пришлось на спящий неведомо сколько лет фрезерный станок, а это – если кто не знает – поразительно изобилующая металлическими выступами и неровностями хреновина.

Ушибив колено, ведьмак все же умудрился в каком-то немыслимом кульбите не обрушиться на станок всем весом, а оттолкнуться и со слабым намеком на мягкость срикошетить в сторону. Прямо на стол с фрезами, заготовками, причудливой формы металлическими деталями, беспорядочно сметая все это на пол и производя жуткий грохот. Вдобавок погоня снаружи принялась швырять в окно камни и железки – вышибали осколки стекол, чтоб пролезать было безопаснее.

Станок спросонья заверещал приводом. Включился, стало быть. Бешено завращалась фреза. И как раз в этот миг самый резвый и неосмотрительный из преследователей сиганул в окно. Почему-то тоже не глядя. Ногой он угодил под фрезу, верещание станка перешло в утробное хлюпанье, и бедолагу мгновенно разодрало от паха и выше. Только Геральт этого не видел. Он уже удирал прочь по проходу между рядами станков – проходу, уходящему, казалось, в саму бесконечность. Глаза заливала кровь из порезов на лысине, но ведьмак чуял по запаху: позади крови пролилось гораздо больше. Станок снова верещал, но глуше, чем раньше. Просыпались и другие станки, повсюду вспыхивал свет, и Геральту вдруг вспомнилась злополучная скадовская дискотека с ее мигающими фонарями и стробоскопами за миг до атаки дикого грузовика, который отслеживали от самой Одессы, а он все уходил и уходил раз за разом, не наводя ужас на все побережье только потому, что умудрялся обгонять молву о себе.

Заминкой у окна Геральт не обольщался: там задержались лишь некоторые преследователи. Остальные окружают, перекрывают ближние и дальние выходы, окна, каждую щель. Если не успеть пронзить здание насквозь, неизбежно обложат, как тот самый грузовик в Скадовске. Где-то за станками уже гремели отворяемые ворота и чуть слышно работал ухоженный двигатель рвущегося внутрь «Князя». Геральт ощущал даже не звук, а вибрацию. Вот уже и фары полыхнули. Правильно, в цеху изначально было темно, жертву надеялись ослепить. Но теперь уже не темно, хотя пыль на светильниках яркости, безусловно, поубавила.

Словно застуканный посреди обеденного стола таракан, готовый юркнуть в любую щель, ведьмак без раздумий пнул дверь с надписью «Котельная».

Лестничная клетка. Куда бежать? Вверх? Вниз? Вверху крыша, а летать даже ведьмаки не умеют. А вот внизу, в подвалах… Тот, кто иногда спит в компании крыс, и сам немножко крыса.

Значит, вниз.

Снова дверь. Узкий коридор, поворот, другой. Тесный зал с ржавыми котлами, под ногами хрустит шлак, лопата какая-то дурацкая валяется… К стене прижимается квадратная кирпичная будочка, похожая на неправдоподобно высокий сортир, обшарпанный потолок нависает, под самым потолком – толстые, одетые в рубашку из толя трубы. В будочке – косо уводящий еще ниже люк, в котором видна вода, противная, тухлая, стоячая, подернутая сплошной склизкой пленкой. Зеленоватой, как жабья кожа. И – дробный нетерпеливый топот на лестнице.

Что ж делать-то?

Ведьмак развернулся; под ботинок снова подвернулась лопата, только на этот раз без черенка, лишь металлическая часть, забытая кем-то возле уводящего на затопленный ярус люка.

Далее ведьмак действовал снова как в тумане, будто глядя на себя со стороны. Время услужливо растянулось, и даже топот на лестнице стал реже и глуше.

Лопату Геральт швырнул в люк, стараясь, чтобы упала плашмя. Та медленно спланировала, кулькнула и затонула, устроив такой желанный разрыв в нетронутой пленке на воде. А сам ведьмак через силу взобрался на будочку, ломая ногти на незащищенной руке. Взобрался, подпрыгнул, в который раз подтянулся, втиснулся в узкую щель между трубами и потолком, поерзал и затих. Унять бы дыхание раньше, чем кто-нибудь подоспеет…

Снизу свое предполагаемое убежище Геральт, понятно, не успел особо рассмотреть. Но, по идее, с пола его не разглядишь. Могут, конечно, на крышу будочки заглянуть, но и оттуда не должны бы. Разве что следы в пыли остались… А они