— Я буду скучать по тебе, — призналась Филиппа.

— И я тоже.

— Теперь, когда ты замужем, а я нет, между нами уже не будет прежнего.

— Но мы навсегда останемся лучшими подругами, — возразила Сесилия.

— Навсегда, — согласилась Филиппа.

Сесилия уехала. Даже ненавистная Миллисент Лэнгхолм тоже убралась. Почти все девушки отправились по домам. Остались только Элизабет Блаунт и Филиппа. А через два дня им предстояло переехать в Вудсток вслед за королевой. Тоскливый, унылый, спокойный Вудсток, где их ждет томительное и скучное лето. Король вместе с немногими знатными подданными, кто не уехал в собственные владения, собирался в Эшер и Пенхерст, где их ждали охота, пиры и развлечения. Королева желала проводить дни в молитвах, чтении книг и вышивании. Спать женщины будут ложиться рано, гостей почти не предвидится. И хотя Оксфордшир был красивым местом, без шумного двора он терял все свое очарование. Но королева любила буколические красоты и пять церквей Вудстока, где она могла слушать мессы. Особенно ей нравилась Круглая церковь. Филиппа была в отчаянии.

— Пойдем со мной, — предложила Бесси Блаунт на следующий вечер после отъезда Сесилии. — Повеселимся немного с оставшимися джентльменами, прежде чем вести жизнь отшельниц.

Она с улыбкой вручила Филиппе маленький кубок с вином.

— Где ты это взяла? — удивилась девушка.

— Украла, — призналась Бесси со смехом. — Остатки той прекрасной испанской мадеры, которую оставила Мария де Салинас, когда уезжала, чтобы выйти замуж. Более тонкого вина я еще не пила. И в ее комнатах в Ричмонде с тех пор никто не жил. Кувшин стоял в углу, на полке, в укромной нише. Очевидно, про него попросту забыли. Я не стала его трогать. Грех было бы тратить его зря, но сейчас у нас появился повод. Кровь Христова, а я-то думала, что мы поедем в свите короля! В Вудстоке будет так скучно без него!

Филиппа осушила кубок и протянула приятельнице, безмолвно прося налить еще.

— Как хорошо! Я всегда гадала, какой может быть вкус у такого вина.

Вторую порцию она пила уже медленнее.

— Кое-кто из джентльменов все еще здесь, — сообщила Бесси. — Пойду к ним. Возможно, нам еще долго не придется побыть в компании молодых людей. Так ты идешь?

— Кто там будет? — поинтересовалась Филиппа.

— Роджер Майлдмей, Роберт Паркер и Генри Стандиш.

— Почему бы и нет? — согласилась Филиппа. — Ужасно надоела эта скука. Никогда не думала, что мне будет не хватать Миллисент Лэнгхолм!

— Знаю, — засмеялась Бесси. — Идем, да захвати с собой кубок, потому что вино еще осталось.

Она встала и направилась к выходу, оглядываясь, чтобы убедиться, что Филиппа следует за ней.

— Куда ты собралась? — спросила та.

— На самый верх Наклонной башни. Никто нас там не отыщет. Не хочешь же ты, чтобы нас поймали за игрой в кости и распитием вина?

— Конечно, нет, — кивнула Филиппа, прихлебывая на ходу вино.

Они пересекли средний двор, где к ним присоединились трое молодых людей. Летом тьма сгущалась очень медленно, но они все же захватили с собой небольшой фонарь. Наклонная башня, высотой в четыре этажа, славилась длинной лестницей: сто двадцать ступенек до верха. Они долго взбирались туда, то и дело останавливаясь и хихикая. Вино возымело свое действие, и девушки неумеренно развеселились, сыпля вольными шуточками.

С крыши башни открывался прекрасный вид на реку и сельскую местность к юго-западу от Лондона. Здесь было укреплено множество лазурных с золотом флюгеров, украшенных гербом короля. Мужчины, встав на колени, принялись метать кости. Девушки немного погодя присоединились к ним. Кувшин пошел по кругу.

— У меня больше нет денег, — пожаловалась наконец Филиппа. Сегодня ей не везло.

— В таком случае давайте играть на раздевание, — предложил Генри Стандиш с лукавой улыбкой.

— Ставлю туфельку, — предложила Филиппа, снимая левую туфельку и швыряя в центр игрового поля.

К сожалению, вскоре она проиграла обе туфли, чулки и рукава.

— Расшнуруй корсаж, Бесси, — попросила она. — Должна же удача наконец улыбнуться мне.

Бесси не колеблясь исполнила просьбу, но и корсаж последовал за остальной одеждой. Филиппа принялась сражаться с завязками юбки, но была уже так пьяна, что пальцы ее не слушались.

Столь же хмельная, но немного более опытная, Бесси решила, что неплохо бы остановить чересчур неосмотрительную подругу. Молодые люди оглушительно хохотали. К тому времени они сами были полураздеты. Только Элизабет Блаунт, похоже, была в выигрыше, потеряв всего лишь туфли.

Филиппа принялась распевать услышанную на конюшне непристойную песенку, а джентльмены хором подпевали:

Пастух ласкал пастушку,

Ах, где бы взять подушку?

На сено уложил он

Влюбленную простушку.

Хей, хей, хонни-нонни, хей, хей, хей!

Довольные собственным пьяным юмором, молодые люди повалились на пол, устроив кучу-малу. Даже Бесси смеялась, не замечая, что волосы разметались по плечам.

— Ш-ш-ш, тише, — пыталась выговорить она. — Нас поймают!

— Кто? — ухмыльнулась Филиппа. — Все, с кем можно повеселиться, давно отправились в свои владения. Остались только мы, да и то ненадолго.

— А почему ты не вернулась домой, моя красавица? — плотоядно ощерился Паркер, не сводя глаз с расшнурованного корсажа, обнажавшего груди.

— В Камбрию? Развлекаться в компании овец? — обиделась Филиппа. — Даже торчать в Вудстоке и то предпочтительнее!

— Кам-Кам-Камбрия, — пропел лорд Роберт. — Бедная мистрис Филиппа! Кто захочет жениться на девушке с имением в Камбрии и отарами овец?

— Давайте-ка выпьем! — предложил Роджер, прикладываясь к кувшину и передавая его по кругу.

— Я… ик… ненавижу Камбрию! — провозгласила Филиппа. — Давайте играть и посмотрим, кто выиграет мою юбку! А может, я сумею отыграть свой корсаж у тебя, Хэл Стандиш!

Она метнула кости и разочарованно вздохнула:

— Ну что же, забирай юбку. Да и на что она мне без корсажа? Привстав, она снова принялась сражаться с завязками юбки и на этот раз победила. Шелк с тихим шорохом упал к ее ногам.

— Какого дьявола тут творится? — проревел знакомый голос, и на крышу выступил король в сопровождении Чарлза Брендона, графа Суффолка.

Молодые люди невольно съежились под его разъяренным взглядом.

— Майлдмей! Стандиш! Паркер! Немедленно объяснитесь!

— М-мы играем в к-кости, ваше в-величество, — пробормотала Филиппа, едва ворочая языком. — И я н-никак н-не могу отыграть свою одежду. Б-боюсь, сегодня удача отвернулась от меня… ик!