Дверь сарая распахнулась настежь, впустив дневной свет. Раньше прошел дождь. Теперь небеса были голубыми, и слепящее солнце прорезало тьму, как белое лезвие. Марго, плача, побежала к дому. Я стояла на прежнем месте, наблюдая за Кейт, лежащей на земле и еще не пришедшей в себя от удивления. Рядом с ней валялась разбитая вдребезги старая керамическая лампа.

— Рекомендую тебе найти новую игру, — сказала я, прежде чем вернуться к Марго.

С тех пор Кейт больше не прикасалась к доске.

Как только Марго достигла разумного возраста, я ринулась заваливать ее советами. Когда тебе исполнится шестнадцать, ты испытаешь безумное влечение к парню по имени Сет, будешь терять из-за него голову. Не делай этого. Почему? Просто верь мне. Хорошо. Ты полюбишь Нью-Йорк, милая. А где находится Нью-Йорк? В Америке. Не могу дождаться, когда ты туда попадешь. А «Битлзы» там? В общем, да. Но самое важное — там есть женщина по имени Соня, с которой ты познакомишься, когда твоя собака сорвется с поводка и начнет маленький пир в гастрономе на Пятой авеню. Ты захочешь держаться от нее как можно дальше. Почему? Она умыкнет твоего мужа.

Вскоре после Рождества — Марго уже шел четвертый год — она начала полностью меня игнорировать. Одна неделя сменяла другую, а Марго не обращала на меня никакого внимания. Это было так, словно ветер постепенно успокаивался и галька ее сознания ложилась на место, не позволяя проникать в него никакому влиянию.

Меня одолело беспокойство. Я чувствовала себя потерянной, лишенной дела, униженной. Похоже, к тому времени я стала воспринимать свою работу слишком серьезно. И думаю, до меня наконец-то дошла правда: я и в самом деле мертва. И я в самом деле ангел-хранитель.

Меня начало навязчиво преследовать мое отражение в зеркале (да, у меня было отражение — я ведь ангел, а не вампир). Я не могла отвести глаз от текущей воды, изливающейся из моих плеч, пробивающейся через удручающе бесформенное белое платье, как две серебряные пряди волос Златовласки. Я выглядела лет на двадцать, хотя мои волосы стали другими — ни следа перекиси водорода. Они теперь были цвета жженого сахара, ниспадая до плеч завитками и пружинками. У меня были груди, гениталии, даже мои отвратительные серповидные пальцы ног. На ногах у меня росли волоски. А еще я слегка светилась, как будто по моим венам циркулировали крошечные светодиодные лампочки, а не кровь.

Марго каждый день все больше походила на девичью версию Тео. Я начала чувствовать, как меня захлестывает прошлое. Сосредоточившись на том, что потеряла, на том, что сама отбросила прочь, на том, что никогда-никогда не смогу этого исправить, я почти забывала о своем предназначении. Мне полагалось присматривать за Марго, заботиться о ней. Малыши растут так быстро. К тому времени, как я пришла в себя после небольшого погружения в самосожаление, Марго выросла на несколько дюймов, у нее была новая прическа и она полностью и безвозвратно превратилась в подобие Карины. Сплошные позы и вызывающее поведение. Но это было хорошо. Она научилась давать отпор Кейт и, казалось, возмещала слабость сердца одной лишь задиристостью, характерной для подрастающего ребенка.

А потом однажды она упала в парке. Я лежала под качелями, щекоча ее коленки, пока Марго раскачивалась надо мной, как маятник часов жизни, ее белая юбка трепетала на ветру. И вот, взлетая вверх, она хихикала, а когда полетела назад, рухнула на сиденье качелей без сознания.

Карина завопила. Марго упала спиной вперед с качелей и ударилась о землю, но прежде я успела подхватить ее голову, чтобы не дать ей расколоться о бетон.

Кайл бегал вокруг поля. Карина помчалась за ним, оставив Марго на земле — ноги странно подогнуты, губы синие. Я видела желудочки ее сердца: один был полным и чистым, а второй походил на проткнутую велосипедную камеру. Я наклонилась над Марго и прижала руку к ее сердцу. На этот раз свет был золотым — свет, изгоняющий синеву вокруг ее губ и глаз. На мгновение.

Кайл и Карина ринулись к нам. Кайл подхватил Марго под плечи и проверил ее пульс. Она дышала, едва-едва. Он понес ее к машине и поехал прямо в больницу.

Я прокляла себя. Я была беспечной, небрежной.

Я бродила по больнице, решая, что мне следует сделать.

А потом это произошло.

Сначала появилась Нан, как всегда спокойная и улыбающаяся. Она положила руку мне на плечо и обратила мое внимание на пустую стену. Я готова была выйти из себя (стена?), когда на стене появилось видение: трехмерный «фильм» операции на сердце, которая требовалась Марго. Нан велела мне наблюдать, запоминать и повторить хирургу все, что я видела и слышала. Я поняла. Это был тренировочный семинар.

Итак, я наблюдала. То было видение будущего, которым мне следовало руководить. В моей голове зазвучал голос — голос женщины-американки, рассказывающей, что означает каждое действие, что для чего нужно, почему данная технология еще не практикуется здесь, насколько глубоко проводить скальпелем и так далее. Я слушала и понимала, что каждое произнесенное слово, каждое действие аккуратно откладываются в моей памяти, стекая, как капли дождя по оконному стеклу машины. Я ничего не забыла, ни единого глагола и ударения.

Наконец изображение поблекло, и Нан велела мне идти в операционную. Вряд ли прошло какое-то время: медсестра, надевавшая маску, когда видение началось, все еще возилась с завязками, когда оно закончилось. Я быстро завязала ей узелок.

— Спасибо, — сказала она, не оглядываясь, чтобы посмотреть, кто ей помог.

В операционной, на столе, под лампой, белившей ее лицо, лежала без движения Марго. Ее аура была водянистой, тонкой. Аура слабо поднималась над нею, как дым над водой.

Две медсестры, Кайл и главный хирург, доктор Люсиль Мерфи, натянув перчатки, приблизились к Марго. Я шагнула вперед и слегка наклонилась над Марго. Когда я снова подняла глаза, то увидела, что в комнате стало вдвое больше народу: с нами были четыре ангела-хранителя, по одному на каждого человека. Я кивнула остальным. Нас ждала работа.

Ангелом-хранителем Люсиль была ее мать Дена, невысокая полная женщина, излучавшая такое спокойствие, что я тут же начала дышать медленнее и глубже. Дена наклонилась к плечу Люсиль, потом взглянула на меня и шагнула назад, разрешая мне встать слева от Люсиль. Вместо восьмидюймового разреза в центре грудины, как ее учили, я велела сделать двухдюймовый разрез между ребрами. Дена повторила инструкции, как переводчик. Люсиль пару секунд поморгала, ощущая влияние Дены в своем сознании как ясную нить разума.

— Доктор? — спросил Кайл.

Она посмотрела на него.

— Всего минутку.

Люсиль уставилась в пол, явно разрываясь между десятилетиями медицинской практики и тем, что в ее голове возник новый метод — метод, к ее удивлению, абсолютно разумный. Для того чтобы действовать настолько быстро, требовалась храбрость. Мгновение я гадала, откажется ли она от намеченного плана. В конце концов она подняла глаза.