— Волков бояться — в лес не ходить, — донеслось из темноты. — И потом — тут другое. Хочу к ним кого-нибудь солидного прислонить, настоящую страшилку. Мне бы с Ахметом посоветоваться…

Что-то булькнуло, хрюкнуло. Зазвучавший храп был жалобно-измученным. Ларри постоял ещё несколько секунд и аккуратно закрыл за собой дверь.

«Оскорбивший незнакомцев зовётся разбойником, оскорбивший друзей приравнивается почти что к самоубийце».

Петроний Арбитр

Победа «Инфокара» была настолько очевидной, что её даже и не обсуждали. Неминуемый и всеми ожидаемый крах, блистательно трансформированный Ларри в установление полного контроля над Заводом, спутал все карты на игорном столе российского бизнеса. Империя уверенно заняла одно из первых мест в рейтинговой таблице.

Первыми это почувствовали девочки из секретариата. Разношёрстная толпа звонящих и приходящих была мгновенно и беспощадно просеяна вновь созданной службой протокола. Забредающим по привычке на огонёк, помнящим годы безденежья, первых больших денег и потерь, дорога в центральный офис и клуб была заказана раз и навсегда. В течение суток сменились все телефоны, и лишь по одному номеру, навечно связанному с автоответчиком, звучал жизнерадостный женский голос:

— Вы дозвонились в центральный офис фирмы «Инфокар». Оставьте сообщение после звукового сигнала. Спасибо.

Оставленные сообщения поступали в службу безопасности, анализировавшую их с целью выявления возможных угроз, а больше ими никто не интересовался.

Как и раньше, Платон львиную часть времени проводил в клубе, но эпизодически возникал и в центральном офисе на Метростроевской. Создавая вокруг себя искривление пространства, влетал в кабинет, требовал чаю с мёдом и лимоном, а ещё — соединить его немедленно с десятком человек, всё равно в какой последовательности, что-то кричал по телефону за двойной дверью. Но чаще просто сидел в кабинете, рисуя круги и загогулины, в зелёном свете настольной лампы, под портретами Сергея Терьяна, Виктора Сысоева, Марка Цейтлина и Мусы Тариева.

Портреты погибших друзей, по указанию Ларри, были первоначально развешаны в старой переговорной. Когда Ларри обнаружил их исчезновение, то никак не прореагировал, только застыл на долю секунды, разглядывая голую стену, заглянул в пустой кабинет Платона, кивнул и вышел, ни с кем не попрощавшись.

Ларри и Платон никогда не обсуждали трагическую цепь событий, логично и неизбежно приведших к потере товарищей — одного за другим. Эта тема была — табу. Безжалостный механизм, сколь случайным ни выглядел бы процесс его запуска, сам отсеивал ненужное или вредное. И единственное, что было в силах управляющих этим механизмом людей, — минимизировать потери. Что же делать, если даже в самом что ни на есть минимальном варианте потери выглядят таким печальным образом. С этим ничего нельзя поделать. И Ларри не просто был уверен, он точно знал, что и Платон думает именно так.

Перемещение портретов в платоновский кабинет, как решил Ларри, свидетельствовало о том, что у него на глазах происходит запуск чего-то нового, о чём Ларри не то чтобы не догадывается — догадывается, конечно, и всё понимает, — но о чём с ним, до ночной беседы в клубе, не было сказано ни одного слова. Каким бы ни было это новое, оно требовало, по-видимому, чтобы между Платоном и недавним прошлым была выстроена прочная стена. И по эту сторону стены Ларри места нет, слишком много очень непростых, хотя и бесспорных решений принято именно им, очень уж яркий след тянется из вчерашнего дня, когда победа была такой невозможной, а разгром мог наступить каждую минуту. Конечно же, надо обрубить этот след, в большую — самую большую! — политику не идут с подобным багажом.

Само по себе это ничего не означает. Это просто та же самая беспощадная логика, которая привела к гибели ребят. Для Ларри эта логика была совершенно естественной, он жил по её законам и именно поэтому особо не тревожился. Тем более, что эта логика никак не может разрушить их союз, она сама является его порождением и не способна существовать вне этого союза.

Ну надо было повесить на Ларри всех собак. Надо — значит надо. Тем более, что в принципиальном плане это ничего не меняет. В одиночку на баррикады, тем более политические, не ходят, там в одиночку делать нечего, как опять же показал тот самый ночной разговор трёхмесячной давности. Нужны прочные тылы. Деньги нужны, большие деньги. А деньги — вот они. Опять же, между политикой и бизнесом, если серьёзно рассуждать, нет большой разницы. Немножко другое покупаешь, немножко другое продаёшь. Покупаешь дёшево, продаёшь чуточку дороже. Надо просто иметь хорошую позицию для торговли. Всё это уже было и хорошо знакомо. Тем более, что намеченный Платоном план действий выглядел вполне разумно и даже привлекательно.

Конечно, то, что не счёл нужным предварительно переговорить, — нехорошо.

«Они нуждаются, обладая богатством, а это самый тяжкий вид нищеты».

Сенека

Мало того, что опять водка на столе, так ещё и телевизор на полную громкость транслирует яростный рёв трибун.

— Нет, ты посмотри, посмотри! Что он делает! Из такого положения и не забить… Идиот! Они все — идиоты! Кретины! Ещё орут, что надо футбол развивать. Ничего не надо развивать. Бессмысленно. Этих всех надо к стенке ставить и расстреливать мячом по очереди. Начиная с тренера. Согласен?

Ларри посмотрел на часы и зевнул. Футболом он не интересовался.

— Ты меня вызвал, чтобы рассказать, — напомнил он. — Оторвись от чёртова ящика, я тебя прошу… У меня самолёт через два часа.

— А ты куда летишь? Ах да… Это важно. Слушай, а ты не можешь на день перенести? Тут такие дела…

— Какие дела, если ты футбол смотришь? Я из-за тебя переговоры отменил! Будешь рассказывать? Или отложим, пока вернусь?

— Нет, нет, погоди. Значит так. Я приехал. Представляешь? Вот так стол стоит. По одну сторону олигархи сидят. По другую — эти, в штатских мундирах. Я сел.

— По какую сторону?

— Да брось ты! Сначала Батя входит. Представляешь, он мне улыбнулся. Представляешь? Вот так, — Платон злобно нахмурился и растянул губы до ушей. — Чтоб ему девочки так улыбались. Сел прямо напротив. Тут появляется Валентиныч.

Валентиныч был внедрён «Инфокаром» в Кремль, когда Платон ещё вынашивал планы подобрать под себя «Газпром». Из этой затеи ничего не получилось, но засланный казачок вцепился в отведённый ему кабинет мёртвой хваткой и стремительно попёр вверх по служебной лестнице, добравшись в итоге до кресла начальника канцелярии. Возможность единолично решать, какой документ идёт в работу, а какой придерживается до лучших времён, очень быстро сделала его политическим тяжеловесом.

— Третьим входит такой странный, в майке и с бородой. Лохматый. Они и говорят…

— Они — это кто?