Аманда задрожала. Похвала из уст Родни была большой редкостью. Она знала, что отец любил ее сильно, неистово, поскольку и для него она была всем миром — после судна и его команды, но они никогда не говорили о каких-либо чувствах, и меньше всего о любви.

— Ты гордишься мной, — потрясенная, эхом отозвалась Аманда.

— Конечно горжусь. Ты сильная и смелая. Ты никогда не отступала в схватке с противником. Не уронила ни единой слезинки, когда тебе серьезно доставалось. Девочка, я так жалею о тех временах! Мне жаль, что тебе приходилось уживаться с моим грубым характером. И очень жаль, что я не смог дать тебе чудесный дом с английским садом, полным роз.

Аманда вдруг осознала, что это их последняя встреча — иначе отец никогда бы не говорил с ней так.

— Мне все равно, что ты бил меня. Да и как еще я научилась бы отличать ошибочное от правильного? К тому же ты чаще всего промахивался, ведь мне удавалось быстро уворачиваться. — Аманда чувствовала, как слезы катятся по ее щекам. — И мне никогда не был нужен сад с розами, — наполовину солгала она.

Казалось, его глаза блеснули в темноте.

— Все женщины мечтают о розах, девочка моя. Когда я встретил твою маму, у нее был сад, полный роз. Сейчас она, должно быть, живет в Лондоне, но и там у нее есть сад. Именно так живут люди благородного происхождения.

Значит, теперь они будут говорить о ее матери? Аманда родилась в Сент-Мавес, близ Корнуолла, и жила там со своей матерью, Дульсией Стрейтферн Кэрр, до четырех лет. Мама вышла замуж за Родни, когда он был бравым молодым лейтенантом королевского флота, еще бесконечно далеким от пиратства. Но, превратившись в жулика, Родни как-то приехал в Корнуолл, умоляя Дульсию отпустить дочь с ним. Дульсия отказала — она слишком сильно любила Аманду, чтобы вот так легко ее отдать. И тогда Родни забрал девочку силой, вырвав из рук рыдающей матери, и отправил ее на острова. Домой Аманда так с тех пор и не вернулась.

Жизнь с отцом была для нее всем. Родни боялся везти Аманду в гости к ее матери — всерьез опасался, что власти могут посадить его в тюрьму за то, что он когда-то сделал.

— Ты ведь все понимаешь, девочка моя, не так ли? Ты знаешь, почему я так поступил?

Конечно, Аманда понимала. Она любила отца и не могла себе представить, как бы росла в Корнуолле. Но ей было бесконечно жаль, что она совершенно не помнила мать. Отец говорил, что та была элегантной и благовоспитанной, настоящей леди, и столь прекрасной, что у поклонников просто перехватывало дыхание от ее красоты. Обычно Родни заводил разговоры о прошлом и о Дульсии в состоянии сильного подпития, и каждый раз его повествование оканчивалось слезами. Кэрр никогда, ни на одно мгновение не переставал любить жену и хотел, чтобы Аманда с той же силой обожала мать, пусть и на расстоянии. Мечтал, чтобы дочь знала: ее мать женщина особенная.

Аманда часто размышляла о том, что чувствовала ее мать после всех этих лет разлуки. Между ними не было никакой связи, ни одного письма, хотя отцу как-то удалось раскопать информацию о том, что его супруга теперь живет в Лондоне, в красивом доме под названием Белфорд-Хаус.

Аманда гадала, почему же сейчас Родни стал взахлеб говорить о розах, о матери…

— Розы не имеют для меня никакого значения, папа. И ты, разумеется, знаешь это.

Родни внимательно посмотрел на дочь:

— Ты должна отправиться к ней, девочка моя. Дульсия позаботится о тебе, когда меня не станет.

— Не говори так! — в отчаянии закричала Аманда. — Еще не наступило завтра, еще не полдень!

— Уже завтра, черт побери, скоро рассвет! Мама будет счастлива видеть тебя снова. Аманда, девочка, у тебя наконец-то будет прекрасный дом. Ты можешь стать настоящей леди, а не дочерью отродья вроде меня.

Аманда в изумлении смотрела на отца, разрываясь между страхом и тревогой. Конечно, она фантазировала о том, как однажды увидит свою мать, как ее заключит в объятия самая красивая, самая безупречно воспитанная на свете женщина, от которой будут исходить спокойствие, тепло и любовь. В этих фантазиях Аманда превращалась в леди, как ее мать, и они вместе потягивали экзотический чай в благоухающем саду, полном цветущих роз.

Но Аманда была здравомыслящей девушкой. Ее домом был остров, ее жизнью — отец. И хотя у Кэрров была ферма, они перебивались грабежом, а их хозяйство составляли краденые вещи. Да, у них была корова, и Аманда доила ее, и все-таки девушка оставалась дочерью пирата. Она никогда не отправилась бы в Англию и никогда не смогла бы встретиться со своей матерью. И естественно, Аманде никогда не приходило в голову даже пытаться вести себя как леди, не говоря уже о том, чтобы на самом деле стать ею — разве что в глупом полете воображения.

Отец что, совсем спятил?

— Я не леди — и никогда не смогла бы быть такой. Я люблю остров. Это мой дом! Я люблю ходить под парусами, люблю море! — в настоящей панике продолжала возражать она.

— И в этом я узнаю свою дочь, — отозвался Родни, в его голосе зазвучали гордость и печаль. — Боже, девочка моя, не знаю, о чем я думал, когда учил тебя плавать на своем маленьком судне и палить из пушки, фехтовать лучше любого мужчины, стрелять из пистолета и чинить паруса. Ты поднимаешься на мачту быстрее моих лучших матросов. Но ты — девушка, а не парень! Тебе следовало оставаться с матерью. Теперь я это понимаю.

— Нет! — Аманда протянула руку через прутья решетки и схватила руку отца. — Папа, я люблю тебя!

Родни отдернул руку и погрузился в молчание.

Аманда из последних сил пыталась снова не заплакать, но это сражение с самой собой ей суждено было проиграть.

— Пообещай мне, — наконец нарушил тишину отец, — что, когда меня не станет, ты поедешь к матери. Здесь у тебя никого больше нет. Аманда, ты должна отправиться к Дульсии.

Аманда пришла в ужас. Как она могла дать подобное обещание? Ее мать была настоящей леди. А она, Аманда, дочерью пирата. Бедняжка верила, что мать любила ее когда-то, но с тех пор много воды утекло… Аманда очень боялась, что теперь мать не захочет с ней знаться.

— Я твой отец и осужденный на смерть человек, — в ярости вскричал отец. — Черт возьми, ты должна слушаться меня!

Она знала, что, не разделяй их прутья решетки, Родни ударил бы ее.

— Ты еще не умер. Возможно, случится чудо!

Он фыркнул:

— Чудес не бывает!

— Сегодня произошло чудо, — воскликнула Аманда. — Клифф де Уоренн спас меня от…

Она резко осеклась.

Родни взглянул на дочь так пристально, что она ясно увидела его глаза в темноте.

— Он — что?

— Он спас меня… Я пыталась соблазнить губернатора… — одними губами прошептала Аманда.

Резко выбросив руку через решетку камеры, Родни ударил ее по голове, причем довольно сильно.

— Ты не шлюха, черт побери! Если и была одна вещь в моей жизни, которую я сделал правильно, так это то, что я сохранил тебя невинной. Ты должна подарить свою девственность хорошему мужчине — своему мужу! — в бешенстве заорал он.