— Жизнь может быть суровой, — сказала Сибилла, глядя вдаль. — У меня нет ни сестер, ни братьев, смерть унесла всю мою семью — родителей, дедушку с бабушкой и всех их родственников, некоторых очень жестоко. Франсеска моя единственная родственница, о которой я знаю.

— Она ваша двоюродная сестра?

— Дочь моей двоюродной бабушки — младшей сестры родной бабушки. Перед смертью моя бабушка написала Франсеске письмо с просьбой дать мне приют, потому что больше родственников не было.

— Они умерли во время большой чумы? — спросила Ребекка.

— Нет. По какой-то странной прихоти судьбы — или Божьей милости — она почти не затронула нашу деревню. Наша большая чума была скорее — если можно так выразиться — политической.

— А — война, — сказала Ребекка. — Понимаю. Трудно избежать обычных бичей человечества без прибавления того, что человек способен сделать с человеком.

— Вы жили в какой-нибудь деревне поблизости? — спросил Пау, подойдя поближе к обеим женщинам и избавясь от изначального смущения.

— Нет, не поблизости, — ответила Сибилла. — Разве у меня местный говор?

— Мой слух не привык к особенностям местной речи. Я тоже нездешний. Какая деревня имеет счастье считать вас своей?

— Это, собственно, не деревня. Я из небольшого имения — или, если быть честной, места, близкого по размерам к участку бедного крестьянина. Это к северо-западу отсюда. — Она неопределенно махнула рукой в ту сторону. — Там, где я жила, человек может годами не слышать никаких вестей о том, что происходите мире.

— Вы наверняка преувеличиваете, — сказала Ребекка. — Самая глухая деревня не так уж далека от остального мира. Ярмарочные и бродячие торговцы должны появляться с новостями по крайней мере раз в год.

— Пожалуй, слегка преувеличиваю, — сказала Сибилла. — Ярмарки и бродячие торговцы есть. Пастухи, перегоняющие отары дважды в год, проходят неподалеку от нас, появляются по той или иной причине приезжие и привозят новости. Я даже слышала о королевстве Кастилия. Знаю имя короля и его репутацию.

— Какая же она? — спросил Пау.

— О, говорят, он очень суровый человек. Кое-кто слышал, что честный и справедливый, но строгий. И, разумеется, есть такие, что хорошо о нем отзываются, называют великодушным и добрым.

— Сеньора, вы смеетесь над нами, — сказал Пау.

— Никоим образом. Каждое слово, которое я говорю, правдиво, — сказала Сибилла, приподняв изящно выгнутую бровь.

— В таком случае, дона Педро Кастильского, должно быть, усиленно обсуждают, — сказала Ребекка.

— Там все усиленно обсуждают, — сказала Сибилла. — Как-то в соседней деревне было трое кастильских шпионов, но там не скроешься, поэтому им пришлось исчезнуть.

— Почему не скроешься? — спросил со смехом Пау.

— Там каждый знает фамильную историю не только всех соседей, но и всех коз. Люди через несколько минут проследили родословную этих бедняг до трех королевских вассалов из Бургоса.

На другой день Сибилле ни уговорами, ни силой не удалось вытащить из дому Франсеску. Та говорила, что устала, что нездорова, что слишком занята и даже не может пойти к мессе. Если выйдет, то в течение нескольких дней будет ни к чему не пригодна. Вчерашнее небольшое сборище совершенно вымотало ее.

Сибилла пожелала ей живительного отдыха и оторвала Розу от ее новых дел на кухне.

— Роза, если б я знала, что ты в душе кухонная прислуга, — сказала она, — то оставила бы тебя там и нашла бы себе подходящую горничную.

— Вы не могли обходиться без меня, — сказала Роза, набрасывая на плечи шаль. — А здесь я не нужна вам, вся семья бросается выполнять ваше малейшее распоряжение.

— Тебе просто нравится болтать с кухаркой.

— Она веселее, чем сеньора Франсеска, с которой вы все время разговариваете. Кухарка говорит, она всегда была нервозной, подскакивала, когда обращались к ней, но теперь как будто становится еще хуже. А все оттого, что сидит в четырех стенах, ни с кем не видится. Кухарка думает так.

— Кухарка, видимо, права, — сказала Сибилла. — Я пыталась повести ее к мессе, но, клянусь, когда тянула за одну руку, она хваталась другой за столбик кровати. Я решила, что обеим будет лучше, если денек отдохнем друг от друга.

— Куда мы идем? — спросила Роза.

— К мессе, — ответила Сибилла.

Сибилла, за которой следовала служанка, вышла из собора в западную дверь и быстрым шагом пошла через площадь.

— Сеньора, посмотрите туда, — неожиданно сказала Роза, взяла ее за руку и отвела в сторону. — Там, должно быть, луг, где проводятся ярмарки. Пойдемте, посмотрим. Говорят, это недалеко. Выйти из ворот, спуститься по склону и перейти мост.

— Пожалуй, — сказала Сибилла. — Время еще раннее. Что ты делаешь? — спросила она, когда Роза взяла ее вуаль и стала завешивать ею лицо своей госпожи.

— Сеньора, вы чуть не потеряли вуаль, — ответила Роза, — и солнце очень яркое. Сами знаете, что происходит, когда вам на лицо падает много лучей.

— Хорошо, — сказала Сибилла и оглянулась посмотреть, что делает служанка. Слегка вздрогнула и замерла.

— Роза, ты очень неуклюжая, — сказала она. — Давай я сама. Потом пойдем туда, как тебе хочется. Натянула вуаль на лицо, прикрыв его полностью. — Только постарайся вести себя, как служанка. То, что в моем детстве ты всегда выбирала маршруты прогулок, не означает, что будешь делать это всегда.

— Сеньора, если б я не удерживала вас, один только Бог знает, что бы вы делали, — сказала Роза. — Разговаривали бы с незнакомыми мужчинами, ходили бы одна, когда вздумается.

— Тогда веди себя как служанка, а я обещаю вести себя как скромная, благовоспитанная юная сеньора, — сказала Сибилла.

Они спустились по склону соборного холма и вышли в красивые северные ворота города. Сибилла застенчиво кивала людям, с которыми уже познакомилась. Когда они подошли к большой церкви в Сант-Фелиу, суетливого пригорода у самых ворот, их окликнул приятный мужской голос. Обе обернулись.

— Сеньора Сибилла.

— Сеньор Николау, — сказала Сибилла, оглядевшись и откинув вуаль. — И сеньор Пау. Какая приятная встреча. Как вы узнали меня под этой завесой?

— Вам не скрыть своей грациозной походки, — ответил Николау.

— Он узнал ваше платье, — сказал Пау, — но не хочет признать, что интересуется модами.

— Куда направляетесь? — с улыбкой спросил Николау.

— За мост, к лугу и обратно. А вы?

— Мне нужно доставить корзинку, но мы сопроводим вас до моста, так ведь, Пау? — спросил он, повернувшись к товарищу.

— Конечно, — ответил тот.

Разговор их представлял собой пустую болтовню о погоде и обыденных событиях в городе, пока они не подошли к мосту.