Софи мгновенно забыла про боль:

– Что?!

– Либо ты обнимаешь меня за шею и я помогаю тебе подняться в дом, либо я понесу тебя на руках. Выбор за тобой.

Она уставилась на него, широко открыв глаза.

– Софи, больница очень далеко. Если у тебя травмировано колено, Бетти никуда не поедет. Тебе потребуется помощь.

– Нет! Бетти должна поехать. Она переживает за дочку.

– Но сначала мы осмотрим ногу, хорошо?

Ей оставалось только подчиниться.

– Обними меня за шею, – распорядился Лайам. – Не наступай на эту ногу, – еще раз предупредил он и обхватил талию Софи.

Она осторожно оперлась о его плечо. Ногти ее вонзились в твердые мышцы мужчины, когда судорога скрутила ногу с новой силой.

Однако, несмотря на боль, с каждым шагом Софи все больше ощущала близость Лайама. Его твердость, его силу, скрытую энергию и тепло, которые он излучал… Их бедра соприкасались…

Сердце ее бешено стучало, в горле пересохло. Рука мужчины, лежавшая на талии, обнимала Софи твердо и нежно.

– Осторожнее, – пробормотал Лайам, помогая ей подняться по лестнице. Она хотела поблагодарить его, но голос у нее пропал. – Сейчас я сниму с тебя кроссовку.

Сильные загорелые руки разували ее, и ей совсем не хотелось отодвинуться.

Лайам снял носок с ноги Софи.

– Нога не опухла. – Он ощупал обнаженную икру. – Тебе больно?

– Немного, – солгала она.

Сердце чуть не выскочило из груди, когда он стал закатывать ее джинсы.

– Что ты делаешь?! – вскрикнула Софи.

– Мне надо посмотреть.

Лайам закатал джинсы почти до колена. Женщина попыталась оттолкнуть его руки, но он остановил ее. Затем принялся массировать икру Софи.

Софи охватили противоречивые чувства. Ей хотелось вырваться из рук этого мужчины и в то же время придвинуться к нему, издав облегченный стон, когда боль начала затихать.

Лайам взглянул на нее:

– Тебе лучше?

Она кивнула.

Пальцы его продолжали массировать ее икру, и Софи почувствовала, что по телу разливается тепло. Мелькнула мысль: «Надо было сделать педикюр, прежде чем покинуть Перт».

Софи окаменела. Самая дурацкая мысль на свете! Не важно, что Лайам подумает о ее ногах. Она не желает, чтобы он нашел их привлекательными или… или еще какими-нибудь.

– Я… да… – Она попыталась высвободиться. – Мне уже лучше.

– Еще нет. – Он слегка покрутил ее ногу. – Вот так болит?

– Нет. – Слово прозвучало отрывисто и немного хрипло.

Лайам согнул ее ногу в колене:

– А так?

– Нет. – Софи больше не могла выносить это. Оттолкнув его руки, она встала. – Я же говорила, что это всего лишь судорога.

– Судорога не могла возникнуть оттого, что ты просто оступилась, – возразил он. Она расправила штанину джинсов. – Судороги вероятны при обезвоживании организма.

– У меня нет обезвоживания. Я пила много воды с тех пор, как приехала сюда. Не говоря уже о чае.

Он взглянул на глухой воротник ее рубашки, на длинные рукава:

– Бьюсь об заклад, ты сильно потеешь в этом одеянии.

Едва не задохнувшись, Софи вскочила на ноги:

– Пусть моя одежда тебя не волнует!

– Ты можешь наступать на больную ногу?

– Конечно. – Она обрадовалась перемене темы и сделала несколько шагов по веранде, чтобы это доказать. – Видишь? – Мышца все еще была напряжена, но Софи все-таки могла двигаться.

– Хорошо, тогда пойдем со мной.

Лайам провел ее по незнакомому коридору и рывком открыл какую-то дверь:

– Это комната Лейси.

Его сестры?

– Я понимаю, что ты не собиралась провести целых две недели в Кимберли, поэтому не взяла с собой все необходимое. – Он вошел в комнату и открыл платяной шкаф. – Лейси не будет возражать, если ты возьмешь кое-что из ее вещей.

В шкафу висели платья и юбки.

Лайам выдвинул ящик – в нем были шорты. Много шорт. В другом ящике лежали блузки всех цветов радуги – с оборками, с короткими рукавами, с декольте.

Софи уставилась на них. Затем отступила назад, нащупав рукой верхнюю пуговицу на своей кофточке.

– Нет, спасибо. Я обойдусь тем, что у меня есть.

Повернувшись, она бросилась бежать.

В конце рабочего дня Лайам стоял у двери, ведущей в кухню, и не решался ее открыть. У него дрожали руки и подгибались колени.

Лачлан и Лейси расхохотались бы, если бы увидели сейчас своего «бесстрашного» брата. Губы его дернулись – Лукас тоже повеселился бы.

Сняв шляпу, Лайам потер лоб, затем повесил шляпу на крючок. Наконец он заставил себя войти. И снова замер.

Софи сидела на полу, прислонившись спиной к кухонному шкафу и вытянув ноги. Рядом стоял Гарри, и она поддерживала его за ручки. Когда малыш услышал шаги Лайама, он сел на попку, а затем заполз на колено Софи. Она обняла мальчика.

Сможет ли он полюбить Гарри, как собственного сына? Сердце Лайама заныло. Он уже перестал мечтать о детях.

– Посмотри, Гарри, это дядя Лайам! – Софи взяла ручку малыша и помахала ею. – Здравствуй, дядя Лайам!

Лайам помахал в ответ, пытаясь улыбнуться:

– Привет, Гарри. Привет, Софи. – Он поставил на пол сумки, которые принес с собой.

Глаза Софи сузились, но голос ее оставался веселым и певучим:

– Ты уверен, что хочешь подружиться с Гарри?

– Да. – Он должен доказать ей, что сможет стать хорошим отцом. И докажет это. Ради Лукаса. Ради всей своей семьи. – Да, – повторил Лайам.

Видимо, на лице его отразилась боль, поэтому взгляд ее смягчился. Одним легким движением она поднялась, прижав Гарри к бедру, и плавной походкой направилась к Лайаму:

– Хорошо, тогда начнем.

Он напрягся. Что за черт?

Софи пахла детским тальком, рубленым луком и какой-то пряностью – розмарином, наверное. Это был аромат дома и уюта.

– Тетя Софи поцелует Лошадку. – Взяв игрушку, она поцеловала ее. – А теперь дядя Лайам поцелует Лошадку.

Она протянула игрушку ему, и в глазах ее сверкнули озорные искорки. Лайам улыбнулся и поцеловал Лошадку в нос.

– А теперь Гарри поцелует Лошадку.

Гарри наблюдал за этой процедурой с глубоким недоверием. Он взглянул на Лайама, затем – на игрушку. Потом осторожно взял Лошадку и прижал ее к груди, чмокнув губами.

– А теперь Софи поцелует Гарри. – Женщина поцеловала малыша в щеку. – А теперь дядя Лайам.