самого детства преследуют меня, не дают дышать полной грудью. Может быть когда стану старше и наконец пойму, что по-настоящему важно, смогу жить не оглядываясь назад.

— Наташ у меня вопросик. Тот парень, Марк, и есть Псих, да?

Ох, проницательная моя. Всё-то она видит и понимает.

— Да.

— Обычно никогда не вмешиваюсь, но в это раз скажу. Не стоит он того подруга.

— Почему? — интересно стало, она тоже чувствует исходящую от него опасность.

— Он тебе не пара. Хорошо знаю такой тип парней. Они меняют девушек как перчатки. Их не интересуют чувства, только физические удовольствия.

Мне нечего возразить, сама так считаю.

— Он уже бросил Олю. С того вечера они не виделись.

— Откуда тебе известно?

— У меня есть свои источники. Марк исчез после того, как надавал тем козлам. Она не может с ним связаться. Ты, когда его видела в последний раз?

— Когда Егор приходил мириться.

Подруга нахмурилась, и надула от обиды губки.

— И ты мне ничего не рассказала?

— Вообще-то пару раз звонила, но кто-то не ответил и не перезвонил. Поняла, что ты утонула в новых отношениях.

Лизка тут же перестала злиться. Наверное, вспомнила непринятые звонки на телефоне.

— Только не говори, что решила помириться с бывшим?

Теперь разозлилась я.

— Неужели ты думаешь, что плюну на гордость и впущу в свою жизнь того, кто столько времени изменял мне?

— Не кипятись. Просто волнуюсь, он не достоин тебя.

— Не волнуйся, появился Марк, накостылял Егору. А потом я влепила Психу пощёчину, за то, что вмешался. — сама не сразу разобрала, что сказала.

Офигевшая Лизка уставилась на меня.

— А этот откуда там нарисовался?

Ну, взяла и рассказала, но опуская определённые подробности.

— Так, дорогая моя, — она подошла ко мне, села рядом и приобняла за плечи. — не связывайся с ним, будешь страдать.

— Даже и не думала.

— Вот и прекрасно. — но беспокойство так и не сошло с лица подруги.

Дальше вели беззаботные разговоры, попили кофе, поглазели на парей в интернете, поржали от некоторых экземпляров. Поделились секретами, которые не были рассказаны несмотря на полное доверие. Буквально у каждого есть тайны, которые мы храним для себя, самое сокровенное. Как, например, не смогла признаться Лизке, что в то утро хотела Психа, что хотела ощутить голое тело на своём, хотела почувствовать его внутри. Стыд не позволил говорить вслух о собственной слабости.

Мне самой не нравятся эти двоякие чувства. С ним я постоянно в напряжении, насторожена, а моментами даже страшно, но стоит ему прикоснуться и теряю контроль.

С Егором всё было иначе. Бывший был центром, эгоистично относился ко всему, всё для него одного, главное, чтоб он был доволен. Моя закомплексованность позволяла ему управлять мной. Страх потерять, делал слабой и зависимой. Секс с ним не вызывал удовлетворения, не было и наслаждения, ведь о моём желании парень не заботился. У него не возникало и мысли сделать мне приятное. А ведь настоящий мужчина в первую очередь удовлетворяет женщину. Со временем открыла глаза, а измена позволила понять окончательно. Любовь умерла в одночасье. И если его сравнивать с Психом, то в порывах Марка действительно есть желание, он хочет меня. Его ненасытные ласки говорили сами за себя.

Да, не хочу впускать демона в свою жизнь, и чувств как таковых нет, кроме сексуального влечения, но ему удалось пробудить то, о чём не подозревала. Если его впустить, он обязательно сломает меня. А я не хочу, опыт сломленности был, с меня достаточно и первого раза.

Шла, полностью погрузившись в свои размышления, ничего не замечала вокруг, но Психа почувствовало сразу. Подойдя к подъезду, остановилась, увидев на ступеньках сидящего Марка. Сердце упало куда-то вниз. Неуверенно подошла ближе. От него исходит лёгкий аромат спиртного перемешанный с никотином. Только подумала об этом, как он достал сигарету и прикурил.

— Привет, Мышонок!

Грусть в серых глазах, неприятно полоснуло в груди.

— Что ты здесь делаешь?

— Соскучился. — подмигнул, выпуская дым кольцами.

Обернулась, проверить не услышали ли наши пожилые сплетницы. Хотя теперь не имеет значения. Они ведь видят, что подвыпивший парень, да ещё с татуировками пришёл ко мне. Представляю кем меня окрестят.

Обречённо вздохнула и пошла открывать дверь подъезда. Он сразу же оказался рядом. Замерла, почувствовав прикосновения к волосам.

— Прошу, уходи. — взмолилась я.

— Не могу.

Понимая, что не уйдёт, стала подниматься домой. Но ждал очередной сюрприз, он не остановился у моей входной двери, а пошёл дальше. Мне чего-то не по себе. Последовала за ним. Мы поднимались этаж за этажом, всё выше и выше. Ноги начали подкашиваться. Теплилась надежда, что вход на крышу заперт, но надежда умерла также быстро, как и появилась. Он спокойно открыл двери и вышел наружу.

Зная, что Марк не трезв, испуганно поплелась за ним. Да, он не пьян, ходит не шатаясь и взгляд ясный, но алкоголь умеет придавать храбрости и туманить сам разум. Вдруг чего натворит.

Вид с многоэтажки открылся прекрасный, столько лет живу в этом здании, а даже и не подозревала. Розовый закат, предвещающий ветер, зрелище великолепное. Но насладиться красотой не получалось. Предчувствие подсказывало, что Псих поднялся на крышу не просто так.

И последовавший вопрос тому доказательство:

— Ты когда-нибудь задумывалась, что на той стороне?

— На той стороне?

— Существуют ли рай, или ад?

Застрявший ком в горле не позволил ответить.

— Если существуют, то такой как я обязательно будет гореть в аду.

— Не могу дать ответ на этот вопрос. А почему ты спрашиваешь?

— Столько всего потерял в своей жизни, что не понимаю, зачем живу, точнее не вижу смысла.

Сегодня он выглядит иначе, круги под глазами, бледный, осунувшийся и разбитый.

— Что-то случилось Марк?

— Всё чаще задумываюсь, почему судьба так распорядилась и жив остался именно я?

О чём он говорит?

— Значит твоё время не пришло. — единственное, что пришло в голову.

— Чем же я лучше? А может хуже и потому выжил, чтоб страдать?

Он подошёл к самому краю, взглянул вниз.

— Марк ты меня пугаешь. Пожалуйста, отойди от края.

Псих улыбнулся.

— Я не боюсь смерти.

— Верю. — я действительно верю, он не такой, как все. Словно те страхи, которые обычно бывают у нас, у людей, ему нипочём.

Он пошатнулся. Дёрнулась к нему.

— Марк! —