Около кормушки стояли и пережевывали свежее сено несколько коров, свиньи нежились в луже грязи, изредка подрагивая хвостиками — мы, мол, ещё живы. В другом загоне содержались овцы. Ещё там были насест для кур и клетки для индеек. Деловито сновали работающие мальчишки — глядя на них, можно было подумать, что они всю жизнь только тем и занимались, что выгребали за коровами навоз.

«Я знаю, что это за животные. Откуда?» — удивлялся Томас. Ну, не было в них ничего незнакомого или представляющего особый интерес! Он помнил их названия, знал, чем они питаются, как выглядят. Почему эти сведения остались в его воспоминаниях, а вот где или с кем он видел таких животных — исчезли? Какая-то чересчур прихотливая потеря памяти!

Алби указал на обширный сарай в заднем углу сектора. Красная краска на его стенах поблекла и походила на ржавчину.

— Там работают Мясники. Отвратная штука, скажу я тебе. Кровь любишь? Если да — можешь стать Мясником.

Томас покрутил головой. Мясник. Этого ещё не хватало.

Они вновь двинулись, и он сосредоточил своё внимание на противоположной стороне Приюта, на том секторе, который Алби назвал Жмуриками. Чем дальше в угол, тем плотнее росли деревья, тем более полными жизни и густыми были их кроны. Несмотря на яркий свет дня, между деревьями царила полутьма. Томас вскинул голову и прищурился: наконец показалось солнце. Но выглядело оно как-то странно, было более оранжевым, чем ему положено. Томаса снова поразила избирательность его памяти.

Когда он вновь обратил свой взгляд в сторону Жмуриков, пылающий диск по-прежнему застил ему глаза. Юноша поморгал, чтобы избавиться от него, но тут в поле его зрения опять попали красные огоньки, мельтешащие и посверкивающие в густой чаще. «Что же это всё-таки такое?» — недоумевал он, злясь на Алби за вынужденное молчание. Вся эта секретность раздражала до крайности.

Алби остановился, и Томас обнаружил, что они оказались у Южной двери. Две стены, обрамлявшие проход, уходили на головокружительную высоту. Толстые плиты серого камня потрескались и были покрыты густым плющом. Казалось, они очень, очень древние. Он запрокинул голову, пытаясь разглядеть вершину стены где-то там, в вышине. Его охватило странное чувство, будто он смотрит не вверх, а вниз. Он отступил на шаг, в который уже раз поражаясь этому грандиозному сооружению — своему новому дому. Потом обернулся к Алби, стоявшему спиной к Двери.

— Там, снаружи — Лабиринт. — Алби ткнул большим пальцем себе через плечо и замолчал. Томас внимательно посмотрел, куда указывал его спутник: от прохода в стенах ответвлялись многочисленные коридоры. Они выглядели очень похоже на те, что он видел в окно у Восточной двери этим утром. Волосы встали дыбом при мысли о том, что, возможно, вот сейчас в коридоре появится гривер и направится прямо к ним. Он невольно отшатнулся и только потом сообразил, что, собственно, делает. «Ну-ка возьми себя в руки!» — в смущении мысленно прикрикнул он на себя.

Алби возобновил рассказ.

— Два года. Я здесь уже два года. Дольше всех. Те немногие, кто попал сюда раньше меня, мертвы. — У Томаса расширились глаза и быстрее застучало сердце. — Два года мы пытаемся разгадать проклятую штуковину, и всё без толку. Грёбаные стены двигаются каждую ночь, совсем как эти Двери. Составить карту, скажу я тебе, непросто. Совсем не просто. — Он кивнул на бетонное здание, в котором накануне вечером исчезали Бегуны.

У Томаса в очередной раз загудела голова: такое количество информации трудно охватить в один присест. Они здесь уже два года? Стены Лабиринта движутся? Сколько человек умерло? Он шагнул вперёд, желая рассмотреть Лабиринт поближе, словно ответ на эти вопросы был высечен на его мрачных серых стенах.

Но Алби поднял руку и толкнул Томаса в грудь. Тот отлетел назад.

— Туда запрещено ходить, шенк!

Томасу пришлось проглотить свою гордость.

— Почему?

— Ты что, думаешь, я послал Ньюта к тебе сегодня до подъёма так, заради хохмы? Слушай, шенк, вот тебе Правило Номер Один, и запомни: за нарушение его прощения не жди. Никто — НИКТО — кроме Бегунов, не должен никогда входить в Лабиринт. Только попробуй нарушить это правило, и если тебя не укокошат гриверы, тогда это сделаем мы — собственными руками, усёк?

Томас кивнул, но в душе усомнился, думая, что Алби, пожалуй, преувеличивает. В любом случае: если он раньше, в разговоре с Чаком, и имел какие-то сомнения, то теперь они испарились. Он хотел стать Бегуном, и он им станет. Что-то внутри говорило ему, что его предназначение — выйти в Лабиринт. Несмотря на всё то пугающее, что ему довелось узнать, желание стать исследователем Лабиринта было столь же сильным, как жажда или голод.

Его внимание привлекло движение на левой от Двери стене. Мгновенно дёрнув головой, он успел поймать проблеск чего-то серебристого. Плющ слегка сотрясся в том месте, где исчезло это непонятно что.

Томас показал на стену.

— Что это? — поторопился он спросить прежде, чем ему опять заткнут рот.

Алби даже не взглянул в ту сторону.

— Никаких вопросов до конца прогулки, сказано же, шенк! Сколько тебе долдонить? — Он помолчал, потом вздохнул. — Жукоглазы. С их помощью Создатели наблюдают за нами. Тебе бы лучше не...

И тут его оборвали на полуслове: раздался оглушительный сигнал тревоги — казалось, он звучал со всех сторон. Томас закрыл руками уши, ошеломлённо оглядываясь; сердце едва не выпрыгивало из груди. Взглянув на Алби, юноша перестал крутить головой: Алби, казалось, не испугался. Скорее, он выглядел... озадаченно. Вид у него был весьма удивлённый. А сирена всё вопила.

— Что происходит? — спросил Томас. Он вздохнул с облегчением, обнаружив, что его гид не считает, что настал конец света. Впрочем, если даже и настал, то Томасу надоело постоянно впадать в панику.

— Странно... — Это было всё, что сказал Алби, оглядывая Приют сощуренными глазами. Томас заметил, что народ в Живодёрне тоже в недоумении оглядывается по сторонам. Один мальчишка, небольшого роста, с ног до головы измазанный в грязи, крикнул Алби: «Что там за хрень?» — и при этом почему-то уставился на Томаса.

— Да не знаю я... — всё с тем же недоумением пробормотал Алби.

Но Томасу уже стало невтерпёж.

— Алби, да что происходит, в конце-то концов?!

— Ящик, дубина стоеросовая, Ящик! — только и успел обронить Алби, срываясь с места. Он понёсся к центру Приюта, что, на взгляд Томаса, весьма походило на панику.

— А что с ним такое? — настаивал Томас, торопясь догнать своего бывшего гида. «Да ответь же ты мне!» — хотелось ему крикнуть.

Но Алби не ответил и не умерил шага. Приблизившись к Ящику, Томас увидел, что со всех сторон двора к нему сбегаются несколько десятков ребят во главе с Ньютом. Пытаясь справиться с приступом страха, твердя себе, что всё обойдётся, что найдётся какое-нибудь разумное объяснение происходящему, Томас крикнул: