старался забыть, не думать о ней, выбросить из головы все то, что было. А тут увидев её… Он просто старался защититься, как мог… Девушка поднялась, отряхнулась. Она шагала домой, стараясь задрать голову повыше, чтобы слезы обиды не хлынули ручьем. Зайдя в квартиру, первое, что ей хотелось сделать- это залезть под душ. Ощущение, что она была облита грязью с головы до ног. Ощущение моральное, не физическое. Долго стояла под струями воды, упершись руками в кафель. В голове всплывало выражение его лица, такое непереносимо ужасное. Ничего общего с тем человеком, который целовал её. Легла на кровать и раскрыла очередную книгу, которыми была завалена половина комнаты. Она читала, читала, читала до упора, пока не заметила, как отключилась и заснула. Саша проснулась посреди ночи резко. Так обычно просыпаются от непонятного ощущения, что на тебя кто-то смотрит. Разумеется, никого кроме неё в комнате не было. Устало потерла глаза, залезла под одеяло, уткнулась в подушку. Затем нащупала телефон. На экране светились пропущенные звонки с одного номера. Он не был удостоен имени, но она точно знала, кому он принадлежит, хотя и сожгла визитку давным-давно. Снова уткнула лицо в подушку. И теперь она уже сама не знала, рада ли она, или нет. Снова прошел вызов, оставшийся без ответа. Теперь она совсем спрятала голову под подушку. Твердя про себя, что этого ничего нет. Просто нет. Но вибровызов настойчивый и бесцеремонный говорил об обратном. Следом прочитала смс: «Спустись вниз, нам необходимо поговорить». Поднялась и посмотрела сквозь тюль. Увидев черный джип, прижалась к стене, испугавшись собственного разоблачения. Но выходить не стала, твердо решив, что рано или поздно все равно уедет. Пришло утро. Но машина с места не двинулась. Пришел день, стук в дверь нервный, нетерпеливый. А в ответ молчок. Девушке хотелось залезть под кровать. Но она продолжала молчать, ведь не может же он проторчать тут вечно. Крылатов решил аналогично, что рано или поздно она сдастся и выйдет, ну или вернется домой. Последнее его очень беспокоило, он жутко боялся, что она может быть с кем-нибудь… Ревность сжирала его, как огромный прожорливый змей. И он ждал, разрываемый собственными мыслями. Она нервничала, ей было страшно, жутко. Не подходила близко к окнам. Вечер спустился на город, а машина оставалась на своем месте. Очередная смс, среди миллиона пропущенных звонков: «Выйди, пожалуйста! Я знаю, что дома!». Саша сидела в дверном проеме на полу, обнимая свои колени. Это противостояние, игра в прятки, в кошки-мышки сводила с ума обоих. ОН продолжал звонить. Ночь стремительно сгущалась, и нервы мужчины были на пределе. И он стал сигналить. Протяжно, долго, разбудоражив всех соседей-жителей этой несчастной двухэтажки. Словом сказать, которые невольно наблюдали этот концерт. И Саша сдалась, накинув на плечи мамин платок, она вышла к нему в легком домашнем платье. Опустив голову, она шла, как на казнь. Осознавая, что завтра все соседи будут любознательно перемывать ей кости, говоря, что вот только мамы не стало, и её самая приличная девушка… аж мужики под окнами ночуют… Ей было стыдно, ей было страшно. Она спускалась по ступеням, едва передвигая ногами. Перед выходом на улицу, остановилась, набралась сил и вышла. Вышла, гордо подняв голову, выпрямившись в струну. Делая вид, что она скала, готовая противостоять любой буре. Спустилась с крыльца, и остановилась. Мужчина, немного помедлив, подошел к ней. Честно признаться, Саша успела подготовить себя ко всему. Он прикоснулся к её каменному лицу, и почувствовал, как она слегка дрогнула. Хотя девушка старалась не подавать виду, обнимая себя платком.

— Прости меня… — Прошептал он.

Она таяла, как восковая свеча. Колени её предательски задрожали, и вновь захотелось разрыдаться. Это жгучее чувство полностью овладевало ею. Она походила на марионетку, которой любовь умело управляла. В силу неопытности, юности, собственной наивности девушка поддавалась своим чувствам легко и непринужденно, погружаясь в них, как в океан. Он стоял перед ней, смотрел ей в лицо. В нем было все и стать, и нрав, и сила, и воля. Настоящий мужчина, так думала она. И лучше ничего быть не может. Слегка отвернула голову в сторону.

— Я обидел тебя. Я причинил тебе боль. Я хотел убежать. И ты была права, я просто трус. Пойми, ты чиста, ты прекрасна, ты невинна. Ты, как белый только выпавший снег. А Я… Я видел то, что даже врагу не пожелаю. И я делал то за, что люди не попадают в рай. Моя жизнь, она уже устоялась. Меня уже никогда не изменить… — Нервно провел он рукой по лысине. — Не переделать… Я не знаю, что ты делаешь со мной… Но я не хочу причинять тебе боли… и уже её причиняю… Девочка моя, маленькая моя, глупенькая! — Заключил он её лицо в свои ладони, оборачивая её взгляд на себя. — Дурочка моя! Ну, подумай… Подумай, зачем тебе я? Зачем? А?! Старый, лысый, толстый! Маленькая ты моя! — Прижал он едва сохраняющую дух собеседницу к своей груди. — Я тебе, как родной, как любимой моей, как дорогой моей говорю! Беги! Беги! Беги прочь от меня!!!

Он замолчал, шумно вдохнув воздух. Она слышала, как колотится его сердце, чувствовала, как дрожат его руки, обнимающие её.

Мужчина был прав абсолютно во всем. Но она тогда совсем этого не понимала. Сейчас девушка чувствовала себя героиней одной из своих читаемых книг. Есть Он, есть Она. И есть их прекрасная запретная любовь. И ей было невдомек, что есть еще целый мир вокруг. Что есть люди, что есть жизнь, что есть другая прекрасная любовь… В свои почти двадцать лет все для неё было чистым и прекрасным, добрым и искренним. А она, она ведь уже такая взрослая. Такая взрослая, что сама все знает и в состоянии разобраться в своей жизни. Раз люблю его. Значит все… И пусть он старше, значит с ним, как за каменной стеной. Ну и пусть, что жена! Ведь никто же замуж не собирается! Ох, была бы мама со мной, она бы точно порадовалась! Но мама явно посчитала бы иначе…

Саша слегка отстранилась. Он ждал, не в силах больше выносить этой тягостной тишины. Он молил, чтобы она сказала хоть что-нибудь. Девушка заправила непослушную прядь за ухо.

— Александр Семенович… Я люблю Вас… — Произнесла она, отходя от него чуть в сторону. — Я понимаю, что это неправильно… Но ничего не могу с собой поделать… Я люблю Вас… И пусть Вы проведете со мной одну ничего незначащую для Вас ночь, пусть обманете