Олеся очнулась на какой-то миг в объятиях Алекса.

– Скоро муж вернется, – шептала она. – Остановись, любимый!

– Нет его больше, он мертв, – отозвался Алекс.

Олеся вздрогнула и попыталась вырваться, внезапно поняв весь ужас происходящего. Но Алекс сильнее прижал ее, сопротивление лишь раззадорило его. Олеся попыталась отбиваться, но голос словно пропал. А вместо одного Алекса их стало трое, и Олеся потеряла сознание от ужаса, пока три монстра истязали ее тело. Она приходила в себя и снова проваливалась в небытие, два начала боролись в ней, темное и светлое, словно два сражающихся всадника…

– Ты никуда не денешься от меня, – рано утром сказал Ганарник, перед тем как уйти.

Страшная ночь потерь и насилия закончилась, начинался не менее страшный день, спасения не было. Качаясь, Олеся кое-как оделась, зашла к Дашутке, написала записку, что скоро вернется, и ушла из дома. Ее последней надеждой была старая заброшенная церковь отца Георгия, бывшего патриарха.

Добираясь больше часа ранними автобусами, бледная, вся в синяках женщина привлекала к себе взгляды редких прохожих и пассажиров, которые тут же отворачивались, потому что время было непростое, время было бояться. Когда она постучала в некрепкую дверь заповеданной церквушки, отец Георгий открыл сам и едва успел подхватить ее…

– Эй, Венера! – крикнул пятнадцатилетний Егор Торин, увидев среди деревьев цветущего сада рыжую голову с короткой стрижкой. Венера взглянула на Егора, ее глаза вспыхнули зелеными камушками.

– Тебе чего? – натянуто спросила она.

– Пойдем ко мне, я тебе покажу слайды Карпатских гор.

– Зачем они мне?

– Ну, – Егор пожал плечами, – красиво же.

Венера усмехнулась.

– Что ты можешь понимать в красоте? У тебя душа уродливая, ты станешь жестоким эсэсовцем! Ведь так?

Глаза Егора сузились в черные щелочки… Но он промолчал. В это время рядом с Венерой появилась девочка с черными волосами и сиреневыми глазами. Она была чуть младше Егора.

– Пошли, Венера, – сказала девочка и посмотрела на Егора пронизывающим взглядом.

– Ты кто? – спросил Егор.

– Не имеет значения, – ответила девочка. – А что ты делаешь в этом саду?

Егор не ответил, за него ответила Венера.

– Это Егор Торин, сын генерала Торина, он где хочет, там и бродит. Он плохой, Даша, – с детской наивностью сказала Венера.

Даша еще раз оглянулась. Егора вновь прожгли сиреневые глаза.

– Нет, он не плохой, – четко произнесла Даша, чтобы услышал Егор. – Он просто в тебя влюбился.

Егор покраснел и поспешил исчезнуть.

– А вы к нам в гости надолго? – радостно прощебетала Венера.

Даша покачала головой.

– Мне пришла повестка, явиться в Центр Преображения.

– На чистку? – ахнула маленькая Венера.

Даша грустно кивнула.

Даша ничего не понимала, еще вчера все было спокойно, и она проделала долгий трехчасовой путь на электричке из родного города сюда, а теперь машины СС, заполонив дорогу, бесконечным потоком двигались вперед, прогоняя безмятежье из ее души прочь. То безмятежье, тот покой, что она пыталась охранить подольше от извечной тревоги, которая растет в умах и душах человечества, стоит лишь покинуть любой приют. Глядя на бешено летящие машины, Дарья осознавала, что дом отца Георгия – лишь иллюзия, утопия в современном мире…

А до того церквушка отца Георгия, как и прежде, встретила ее таинственно-священным молчанием. Предусмотрительно отключив все мобильные телефоны, она направилась вперед. Сам отец Георгий обрадовался ее приезду как ребенок. Он восклицал: «Слава Господу! Ты здесь!» или «Наконец Всевышний услышал мои молитвы!» Они пили липовый чай, впитавший в себя запах мягкого ладана, и разговаривали.

Разговор старого священника и юной девушки походил на бред умалишенных. Но лишь им был понятен смысл. Они говорили о Боге. Вернее говорила она, а Георгий внимательно, ученически слушал. Она рассказывала ему обо всем неведомом. О тайнах, хранимых землей и небом, о господних делах. О доброте и красоте, о величии и благородстве, о правде и надеждах Веры. Она принесла ему весть. В который раз. Потом он подарит эту весть людям, монолитной толпой собирающимся в тесном помещении церкви. Они придут издалека, проделают долгий путь, чтобы выслушать, впитать его проповеди и молитвы… А пока слушал сам отец Георгий.

Когда Даша закончила говорить, в маленькой комнатке, освещенной тремя свечами, на некоторое время воцарилось молчание. Нарушил его отец Георгий.

– Скажи-ка, Дашенька, – вкрадчиво и очень осторожно проговорил он. – Ты давно обещала рассказать, как тебе удалось избежать чистки.

Девушка бросила на отца Георгия проницательный взгляд и задумалась. Он, бывший митрополит Георгий, чудом спасшийся от мести дьявола, продолжает служить Богу. Через трудности, лишения и опасности, подвергая себя бесконечному риску… Минуту спустя она поставила расписную чашку и тихо заговорила:

– Вообще-то я жила незаметно. Мама видела все мои отклонения, но никогда не говорила об этом, даже самым близким. Кто-нибудь мог донести в Центр Преображения, а оттуда после «очищения мозга» выходят деревянные зомби.

Мама запретила мне фокусы. Единственное, что я себе позволяла, – подогреть чайник, когда я только просыпалась и не хотела вставать, приготовить чай и телепортировать его к себе в комнату. В принципе, я могла бы материализовать чашку с чаем, но это было бы слишком неосторожно.

И все бы шло гладко и незаметно, если бы я однажды не добралась до бабушкиных реликвий. Моя бабушка Аня умерла, когда маме было восемнадцать лет, в день прихода к власти Диктатора. Из бабушкиных записей я поняла, кем является на самом деле Диктатор. Это были записи, датированные первыми десятилетиями нашего века. Я читала и чувствовала тревогу, какой-то рок, я наконец-то поняла, почему мама прятала меня от посторонних. Неожиданно среди всего бабушкиного наследства я нашла старую кассету с магнитофонной записью. Любопытство взяло верх. Сосед за стеной коллекционировал старые магнитофоны… и один, кассетный, через минуту оказался у меня на столе. Я вставила кассету. Полилась песня. Это были запрещенные теперь песни, песни времен молодости бабушки, – это был ДДТ. Я слушала с замиранием сердца, совершенно забыв о бумажной тонкости наших стен. Через два дня пришла повестка, меня вызывали в Центр Преображения.

Олеся пила чай и плакала. Алина и Вацлав сидели рядом с ней.

– Может, можно что-нибудь сделать? – с надеждой спросила мужа Алина.

Вацлав отрицательно покачал головой.

– Центры Преображения корнями уходят в Совет, в правительство… А где Даша?

– Пошла к Венере, – прошептала Алина. – Господи, хоть в одном повезло, Володя не дожил до этого кошмара…