Как только она скрылась в доме, обед продолжился, как ни в чем не бывало. Все обсуждали «эту строптивую» Софию. Анна сидела, поджав губы, и хранила молчание, от унижения скрывая лицо под полями широкополой шляпы. Почему София всегда подводит ее? Она благодарила Бога, за то, что этого позора не видел глава семьи. Он был бы шокирован неприличным поведением своей бесшабашной внучки. Она подняла взгляд на отца, который бормотал что-то стае собак, собравшихся у его ног в ожидании подачек со стола. Анна знала, что чем хуже вела себя София, тем больше он восхищался ею.

Августин повернулся к Рафаэлю с Фернандо.

— Она такая хвастунья, — тихо пожаловался он, так чтобы не слышал отец. — Это все папа виноват. Он позволяет ей слишком многое.

— Не беспокойся, — самодовольно произнес Фернандо. — Она не будет играть в матче. Мой отец не допустит этого.

— Она так любит выставлять себя напоказ, — заметила Сабрина Мартине.

Обе они были чуть старше Софии.

— Я бы ни за что не стала так вести себя на глазах у всех.

— Ну, София не знает меры. Никак не желает признать, что она девочка, и нечего ей лезть со своим умением!

— Посмотри на Анну, — обратилась Чикита к Малене. — Она так расстроена! Я ей очень сочувствую.

— А я нет, — резко возразила Малена. — Это ее вина. Она всегда уделяла внимание только сыновьям. Ей не надо было перекладывать заботы о Софии на Соледад. Ведь Соледад сама была ребенком, когда родилась София.

— Я знаю, но она старается. София — девочка не из легких, — настаивала Чикита, с сочувствием глядя на Анну, которая разговаривала сейчас с Мигелем и Александро, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло. Однако было заметно, как она напряжена и растерянна. Она часто сглатывала, и казалось, будто она вот-вот расплачется.

Когда София вернулась к столу, она уже была одета в потертые джинсы и белую футболку. Немного перекусив, она уселась рядом с Санти и Себастьяном.

— Что все это значит? — прошептал Санти ей на ухо.

— Ты сам натолкнул меня на эту мысль, — захихикала она в ответ.

— Я?

— Ты же сказал, что я должна произвести впечатление на своего отца или на твоего. Я решила, что будет надежнее, если я произведу впечатление сразу на них обоих.

— Не думаю, что тебе удалось потрясти моего отца, — сказал Санти, бросив взгляд на Мигеля, который был занят разговором с Анной и своим братом Александро.

Мигель перехватил взгляд сына и покачал головой. Санти пожал плечами так, словно хотел сказать: «Это не моя идея».

— Так ты надеешься, что тебе разрешат играть в сегодняшнем матче после устроенного представления? — спросил он, снова взглянув на кузину, которая с удовольствием набросилась на еду.

— Конечно.

— Я очень удивлюсь, если тебе это удастся.

— А я нет. Потому что заслужила это, — ответила она, нарочно резко проводя ножом по тарелке, чтобы всех передернуло.

Как только обед закончился, Мария и София отошли подальше и стали хохотать, надрывая животы. София была весьма довольна собой и устроенным спектаклем.

— Думаешь, план сработал? — спросила она Марию, наперед зная ответ.

— Конечно! Дядя Пако был очень впечатлен.

— А мама?

— В ярости.

— О, Бог ты мой!

— Не притворяйся, будто тебе все равно.

— Все равно? Нет, конечно, потому что я счастлива! Ладно, нам лучше не поднимать шума, чтобы она случайно не нашла меня.

Она приложила к губам палец.

— Ни звука, хорошо?

— Ни звука, — послушно прошептала Мария.

— Итак, я произвела впечатление на папу? Честно? — София была не в силах скрыть веселого торжества.

— Ему придется разрешить тебе участвовать в соревнованиях. Это так несправедливо, что тебя отстраняют от матча, только потому, что ты девушка!

— Может, отравим Августина? — заговорщическим тоном предложила София.

— Каким образом?

— Соледад может раздобыть порошок у той городской ведьмы. Но можно справиться и своими силами.

— Не нужен нам порошок, у нас своя магия.

— Я поняла. Есть только один выход. К дереву омбу, вперед! — решительно объявила София.

— К дереву омбу! — ответила Мария, подняв руку в приветствии.

Девушки бросились через поле, и их веселый смех разливался по равнине. Они были настроены весьма решительно.

Анна была потрясена. Как только закончился обед, сославшись на головную боль, она помчалась в комнату, где упала на кровать и начала яростно обмахиваться книгой. Сняв висевший у изголовья кровати простой деревянный крест, она поднесла его к губам и прошептала короткую молитву. Она просила у Бога поддержки.

— Что я сделала не так, чем заслужила такое наказание? — стенала она. — Отчего у меня такой ребенок? Почему я позволяю ей унижать меня? Ведь она все делает мне назло. Почему Пако и отец так слепы и потворствуют ей? Разве у них нет глаз? Разве они не видят того, что открыто мне? Разве они не понимают, что она может превратиться в чудовище? Наверное, это наказание мне, за то что я не вышла замуж за Шона О'Мара. Но разве я не искупила вину сполна? Разве я не отстрадала свое? Боже, дай мне силы. Мне еще никогда не требовалось столько сил, как сейчас. Прошу тебя, Господи, не позволяй ей сыграть в этом матче. Она этого не заслужила

Кубок Санта-Каталины начался вовремя, ровно в пять пополудни, что было большой редкостью в Аргентине. Было еще очень жарко, когда парни в белых бриджах и коричневых сапогах из твердой кожи, охваченные азартом, начали скакать по полю .

Команда противников из поместья Ла Паз была в черных рубашках, а четверо игроков из Санта-Каталины — в розовых. Роберто и Франциско Лобито были лучшими игроками в команде Ла Паза, а их кузены Марко и Давичо по мастерству могли сравниться с Рафаэлем и Августином. Роберто и Фернандо были лучшими друзьями, однако во время матча дружба была забыта. Сейчас они были заклятыми врагами.

Фернандо, Санти, Рафаэль и Августин играли в одной команде с самого детства. Сегодня все они были в своей лучшей форме, все, кроме Августина, который мучился похмельем со вчерашнего дня. Санти играл легко, демонстрируя высокий уровень мастерства. Однако знаменитая команда Санта-Каталины не могла показать такой класс — четвертое звено у них явно хромало. Августин действовал, как во сне, тормозя общий темп игры.

Они играли шесть периодов по семь минут каждый.

— У тебя впереди еще пять периодов, чтобы собраться, Августин, — мрачно произнес Пако, встретивший сына в первом перерыве. — Если бы ты не спотыкался посреди поля, у Роберто не было бы шанса дважды заработать команде очки.

Он сделал ударение на слове «дважды», чтобы подчеркнуть, что видит в этом вину Августина. Пока они меняли своих загнанных пони, Августин растерянно поглядывал на сестру.