В его голосе было столько горького презрения, что Рейчел невольно вздрогнула, будто ее хлестнули кнутом.

– Послушайте! Что вы так кичитесь своим титулом? Право же, там, на реке, в роли конюха, вы выглядели куда лучше.

– Ах вот, значит, как? – Джером явно не привык лезть за словом в карман. – Так вы, значит, из тех дамочек, которые предпочитают конюхов, но не пропускают и герцогов.

«Да что это такое! – подумала Рейчел, уже совершенно запутавшись во всем. – Долго он намерен надо мной издеваться?» – но вслух негодующе произнесла:

– Я просто не понимаю, о чем вы говорите!

– Ну-ну... всякое притворство должно иметь границы, моя прелесть. Зачем же вы пришли ко мне в спальню?

– Ну уж, конечно, не для того, что вы тут затеяли! – возмутилась она. – Да как вам только такое в голову пришло?!

– Нет, вы ее только послушайте, а что же еще, к дьяволу, я должен думать? Насколько мне известно, на свете есть только одна причина, по которой леди желает остаться наедине с мужчиной в тишине его спальни.

– Ах, да, конечно... спальни... то есть... – Рейчел посмотрела на него, что-то соображая про себя. Она вдруг отчетливо вспомнила лицо секретаря. Какую мину он скорчил, пропуская ее к герцогу! Рейчел стояла ни жива, ни мертва. – Боже мой, это что же получается?.. Я...

В эту минуту никто не заподозрил бы Рейчел во лжи. Даже самая искусная актриса не смогла бы изобразить столь искренний испуг и смущение. Ее лицо сделалось таким же алым, как парчовый полог на его кровати.

Черт побери, да ведь она невинна, как младенец! Кто бы мог подумать! И это после, того, как она откровенно пожирала его глазами на берегу реки! После того, как дерзко ворвалась в его спальню!

Он подозревал все, что угодно, но такое?!

А их поцелуи! Она ответила ему с такой страстью, что при воспоминании об этом у него снова закипела кровь, и он едва сдержался, чтобы не схватить ее в объятья.

Как-то все запуталось и выглядело довольно нелепо. Когда Рейчел постучала в дверь, Джером подумал, что это опять явилась София. Эта блудливая лисица уже дважды пыталась прорваться к нему, но Питер стоял насмерть. «Скала, а не человек», – мимоходом подумал Джером, впрочем, не без удовольствия. Ну вот, конечно, он решил, что София вернулась в третий раз, чтобы все-таки добиться своего, но, к своему удивлению, услышал голос Рейчел. Кровь мгновенно ударила ему в голову.

Он распорядился впустить ее. Вот с этого все и началось. Какая глупость! Какая самонадеянность! Да, он рассчитывал на ее бесстыдство. Да, он решил, что она распутна, как все эти красотки. Ну и почему же не удовлетворить истомившее его желание. Такая, в сущности, простенькая история. С кем не бывает? А что получилось?!

Разругав себя таким образом на все лады, он сухо произнес:

– Ну коль скоро вы все-таки пришли сюда, соблаговолите объяснить зачем.

Ее лицо все еще горело.

Сознавая, как нелепо это звучит, она растерянно замолчала и, вздохнув, добавила:

– Я хотела помочь вашему... то есть вам.

Она выглядела ужасно смущенной и невыносимо соблазнительной. До ее появления здесь Джером страдал от неутоленного вожделения. Плоть требовала своего, не соглашаясь с доводами разума. Но теперь его светлость понял, что все это были пустяки, ничего не значащие шуточки.

Вот теперь, когда Рейчел стояла перед ним, вот это был зов плоти! Вот это были страдания! «Господи, разве уж я грешнее других? За что такие муки?!» – подумал Джером, пытаясь продолжить странный разговор:

– Почему же вы решили, что мне нужна помощь? Ее голос зазвенел от негодования:

– Я боялась, что Фанни добьется своего. Уж она расписала бы в красках, что было и чего не было. Я хотела рассказать правду, вряд ли бы мне это удалось там, в зале.

Она немного помолчала, закусив губу.

– А вы оказались герцогом! – Казалось, ей хотелось добавить: «Такая жалость!»

Рейчел посмотрела на него.

– Все вышло так глупо. Вы, наверное, теперь считаете меня круглой дурой!

Он считал ее самым восхитительным созданием на свете. Как все было бы просто, если бы он всю жизнь мог любоваться этими огромными фиалковыми глазами и стыдливым румянцем на щеках. Но горький личный опыт укрепил в нем глубокое недоверие к красивым женщинам, поэтому и теперь он сомневался и все выискивал поводы для того, чтобы укрепить свои подозрения. Как ни странно, так ему было легче.

– Удивительно, что вас так взволновала судьба простого слуги... тем более не вашего.

– Да разве можно не помочь такому человеку!

Глаза Рейчел сияли восторгом – она явно перебирала в памяти все подробности случайной встречи у реки.

Джером почувствовал себя окончательно обезоруженным. Лучше провалиться в преисподнюю, чем видеть этот восхищенный взгляд.

Боже, как же страстно он ее желал! Если эта святая невинность опустит свои огромные глазищи на его панталоны, ее удивлению не будет предела. Герцог незаметно скосил глаза на свои топорщившиеся штаны. Как он, черт побери, надеется сохранить свой чопорный вид во время обеда, если одно только присутствие этой красотки приводит его в состояние неописуемого возбуждения, видимого невооруженным глазом?

Да ладно. В конце концов это еще только предстоит. Он что-нибудь придумает. А сейчас вот она, небесная красота в обличье земной женщины, перед ним! Ее длинные черные волосы, не испорченные никакой вычурной прической, свободными волнами окутывали ее плечи, еще более воспламеняя Джерома.. Душу раздирали противоречия. С одной стороны, он страстно желал обладать этой редкостной красавицей, с другой – не мог поверить, что душа леди Рейчел столь же прекрасна.

Да, но, имей она определенные намерения, вряд ли пришла бы его соблазнять в таком уродливом платье. Во-первых, его бесформенность скрывает все возбуждающие округлости ее прекрасного тела. А этот отвратительный горчичный цвет?! Он безжалостно портил прелесть лица, нежного и бархатистого, как лепестки белой розы.

Похоже, леди Рейчел уже достигла того возраста, когда девушки выезжают в Лондон, и, возможно, провела там два или три сезона. Впрочем, если бы это было так, он наверняка бы что-нибудь слышал о ней. Даже в таком пресыщенном городе, как Лондон, столь редкостная красавица не могла остаться незамеченной.

– Сколько вам лет, Рейчел?

– Двадцать.

– Вы когда-нибудь были в Лондоне?

– Нет, я ни разу еще не выезжала за пределы Йоркшира.

Так вот почему она до сих пор сохранила свою восхитительную наивность. Но это быстро пройдет, как только она окажется в столице. Там она превратится в такую же вероломную и блудливую бестию, как и все прочие красавицы.