– Рота, строиться на вечернюю поверку! – раздалась в казарме команда.

– Поверка – это свято, пацаны. Давайте-ка после продолжим наш праздник, а то сегодня начальник штаба заступил, он еще тот фрукт, – сказал Костер.

Вечерняя поверка у танкистов закончилась в тот момент, когда у разведчиков она только началась.

– Так, три минуты на перекур, и по казармам! – скомандовал прапорщик Комарчук.

Между казармами 3-й и 2-й роты, присев на корточки, курили Шах с Фиксой. К ним подошли несколько человек из других рот их же призыва.

– Тебя Серый зовут? – произнес один из них. – Если что, можешь рассчитывать на нас.

Шах, указывая рукой на место рядом с собой, сказал:

– Падайте, пацаны, покурим пока. – И, передав пачку «Бонда» одному из подошедших, распорядился: – Раздай по сигарете каждому да заодно посчитай, сколько нас.

– Двенадцать человек, – через некоторое время произнес тот.

Расстояние между казармами было не более 10—12 метров. За спинами было волейбольное поле с натянутой сеткой, которое упиралось в глухой забор. Вечерняя поверка разведчиков, как было видно, подходила к концу.

– Пацаны, чую, будет замес. Главное – неожиданность. Между казармами метров двенадцать, нас тоже двенадцать, поэтому, кто не умеет драться, скидывают ремни и бьют бляхами по калганам. Одновременно я подам знак. Понятно? – проговорил Шах и внимательно заглянул в глаза каждого из сидящих.

Поверка у разведбата окончилась, и серая угрюмая толпа медленно потянулась к сидящим между казармами. Шах сидел спиной к этой подтягивающейся массе и лишь краем глаза контролировал уменьшающееся расстояние. Впереди шел невысокого роста паренек; наверное, именно он сегодня утром раздавал подзатыльники в столовой. В руках его мелькали четки.

– Ну, бронелобые, пришло время платить по долгам. Щас мы вас петушить будем, – произнес он.

В это время Шах отсчитывал про себя: четыре метра, три, два, пора. Развернувшись, он, как пружина, выкинул вперед правую ногу и нанес страшный удар в подбородок говорившего. Послышался громкий лязг челюсти и стон. Шах сделал два шага назад, успев при этом скинуть ремень. Затем обрушил железную бляху на следующую жертву. Одновременно с ним этот же маневр совершила дюжина танкистов. Неожиданность дала о себе знать: разведчики не могли перестроиться на этом небольшом пространстве, задние мешали передним махать бляхами, скученность была на руку танкистам. Двенадцать человек умело держали оборону против сотни подготовленных бойцов. То здесь, то там слышались стон и хруст, мелькали кулаки и бляхи, кто-то свалился на землю, и все это мгновенно превратилось в кровавое месиво.

Вдруг раздались несколько пистолетных выстрелов и автоматная очередь.

– Разойтись, вашу мать, я сказал, разойтись! – Между двумя стенками солдат появились дежурные офицеры обоих батальонов. Крики, угрозы раздавались из обоих лагерей.

– Вешайтесь, духи бронелобые, мы вам матку вырвем!

Шах, чуть выделившись из общей массы, чтоб было слышно всем, спокойным голосом сказал:

– У меня один вопрос. Есть ли в вашем стаде пастух, чтобы сейчас закончить этот спор один на один?

– Мы один на один не деремся, – послышался неуверенный голос из стана разведчиков.

– Ну, тогда нам пока не о чем говорить, – заявил Шах и вместе с Фиксой проследовал в казарму.

Уже в казарме к ним подошел Костер.

– Ты чего, Серый, не сказал, что будет бойня, блин? Мы с Медведем снова все прозевали. Красавцы вы, пацаны, как есть красавцы!

– Да не хотели вас по пустякам отвлекать, – ответил, улыбаясь, Шах.

Застолье решили перенести на следующий день, чтоб не залететь, так как ответственным был начштаба.

Утром на завтраке два батальона стояли рядом возле столовой, но, в отличие от предыдущего дня, с каждой стороны присутствовали по три офицера. Зрелище было, пожалуй, даже смешным. Пара десятков разведчиков были в прямом смысле разукрашены: у одних виднелись синяки, у других – ссадины, у третьих – замазанные зеленкой раны от блях. В отличие от них, лишь у двух танкистов были повреждения – у одного синячище на все лицо, у другого – ссадина на лбу.

Уже после обеда Сергей стоял с Фиксой возле своей казармы. 3-я рота граничила с 1-й ротой отдельного разведывательного батальона. От казармы разведчиков отделились два бойца и подошли к Шаху.

– Слышь, друг. Там с тобой поговорить хотят, за казармой, – сказал один из подошедших. По их одежде было видно, что они тоже недавно прибыли из учебки или из дома.

– А вы «шестерки», что ли? Тогда передайте тому, кто хочет со мной пообщаться, что я жду его здесь.

Фикса тем временем уже звал Костра с Медведем.

– Сам ты «шестерка», – заявил борзый и попытался сблизиться с Шахом, но был встречен выкинутым вперед локтем.

Хруст ломающегося носа подействовал на спутника борзого отрезвляюще, и тот застыл в нерешительности, наблюдая за тем, как его друг сползал на землю, прикрывая лицо обеими руками.

– Забирай своего друга и вали. И передай своим старым, что это не последний нос, который я планирую «подправить» на этой неделе, – произнес Сергей.

В это время из роты выбежали Костер с Медведем.

– Ну вот, Шах, ты опять сам управился! Нам хоть пару носов оставь…

За происходящим с порожка штаба наблюдал начальник штаба.

Через полчаса Сергея, накрытого простыней, подстригали в бытовой комнате наголо.

– Рота, смирно! – выкрикнул дневальный где-то в коридоре.

В бытовую комнату зашел начальник штаба. Боец, подстригавший Сергея, вытянулся по стойке «смирно».

– Пойди-ка погуляй, боец, – обратился начштаба к парикмахеру. – А ты не вставай, сиди, будем с тобой общаться.

Майор был, как видно, подшофе. Как охарактеризовал его Костер, он бывший морпех, мастер спорта по боксу, шакал правильный, но чуть какой косяк – бьет по-взрослому не только солдат, но и офицеров; да еще бухает по-черному. А так вроде нормальный.

– Шахов, ты третий день в батальоне, а такой шухер стоит! Ты чем, боксом на «гражданке», что ли, занимался? Уже разведчиков сколько поломал… Я видел, как ты сейчас возле казармы нос красиво снес. Но запомни: бей их на своей территории – так ты в любом случае будешь прав. А к ним не суйся, понял?

– Так точно, товарищ майор. Занимался, правда, я футболом, а насчет подраться, так мой дядька говорил: «Запомни, у тебя, племяш, второй уличный разряд, потому что первый – у меня».

– Ха-ха, второй уличный разряд! Надо запомнить… Ладно, подстригайся, будут какие-нибудь просьбы, сразу ко мне. Понял?

– Так точно.

После обеда в казарме был организован фуршет. На столе красовалась бутылка спирта «Рояль», нарезанный лимон, закуска из столовой.