По правде говоря, он вообще почти не спал. После того как Энджи ушла в дом, он еще бодрствовал час на случай, если ей что-нибудь понадобится и она позовет его, потом он отправился в город узнать, кто выиграл матч десятилетия. В последнее время ему не везло, и он не удивился, узнав, что потерял свои пять долларов, на которые держал пари.

Поэтому он заглянул в «Золотой башмачок» выпить пару кружек пива и слегка приободриться, но мэр спросил его, правда ли, что красивая леди на вокзале надавала ему пощечин. Тут и Отто Финн сказал, что слышал, что в доме Сэма остановилась его жена. Оба они нашли эту ситуацию развеселой и сочли, что история заслуживает того, чтобы ее снова и снова рассказывать как анекдот. Чтобы не выставлять себя в качестве мишени для шуточек и поддразниваний, Сэм пошел домой и заполз в свою палатку в самом мрачном состоянии духа.

Убедившись, что девочки достаточно удалились от дома и не могли услышать, о чем он говорит, Сэм заглянул в дверь.

– Ты будешь здесь, когда я вернусь домой?

Она сидела к нему спиной, держа в руке чашку с кофе, которая остановилась на полпути ко рту.

– Мне некуда идти. Я буду здесь.

– Я этого опасался, – сказал Сэм, захлопывая за собой дверь.

Сколько времени потребуется для того, чтобы родители Лоры узнали о том, что Энджи живет в его доме? Черт бы побрал их всех! После того как Сэм вынырнул из дома, Люси рванулась назад, сказав, что забыла на столе карандаши. Прежде чем добежать до двери, она приостановилась, наклонилась к Энджи и сказала ей на ухо:

– Моя мама никогда не выходила к столу в ночной рубашке.

Энджи выждала, пока дверь не закрылась за ней, вздохнула, проглотила остатки кофе и оглядела стол. На тарелках подсыхали остатки яичницы. Разлитое молоко пропитало скатерть там, где сидела Дейзи. Хлебные крошки и кусочки бекона усеяли стол возле тарелки Люси. Да и Сэм так в конце концов и не доел белок от своей яичницы. И Энджи решила, что ее собственный несведённый завтрак и в самом деле выглядит отвратительно.

Энджи допила маленькими глоточками кофе и выглянула в заднюю дверь, которую Сэм оставил открытой, чтобы выветрился чад от жареного бекона. Утренний воздух был насыщен запахами завтрака из других домов: подгорелой ветчины, бекона и хлеба, поджаренного на сале. С того места, где она сидела, ей был виден верх палатки Сэма и ясное синее весеннее небо. Дома в такой прекрасный день, как этот, она могла бы надеть шляпку с широкими полями, предназначенную для работы в саду, и старое платье и поработать в огороде за кухней, а возможно, пошла бы в центр города за покупками, с удовольствием пообедала бы в кафе «Виктория». Или надела бы светлый весенний ансамбль и отправилась к знакомым с визитами.

Она так погрузилась в мечты, что испугалась, когда осознала, что уже целую минуту смотрит на женщину, заглянувшую в заднюю дверь.

– Знаю, что еще рано, – сказала женщина неуверенно, несомненно, заметив неглиже Энджи и ее неприбранные волосы. – Зайду попозже. Только оставлю это. – Она бросила взгляд на кастрюлю под крышкой, которую держала в руке.

– Нет-нет! Пожалуйста!

Женщина выпрямилась, поставив кастрюлю у двери и удивленно посмотрела на нее:

– Это хлеб. Я подумала, что вы, вероятно, еще не готовы ктому, чтобы печь хлеб в свой первый день здесь.

– Я не имела в виду, что откажусь от хлеба. Я хотела сказать, пожалуйста, не уходите.

Энджи ничего не могла поделать со своим утренним туалетом. Должно быть сегодня она на всех производила скверное впечатление.

– Я миссис Сэм Холланд. А вы, как я догадываюсь, миссис Молли.

– Она самая. Миссис Кеннеди Джонсон. – Женщина улыбнулась.

Молли Джонсон было, вероятно, чуть больше сорока. Хотя, по мнению Люси и Дейзи, Молли не была красавицей, но в своем роде она была хороша и могла привлечь внимание. Самым прекрасным в ее лице были живые умные глаза, решила Энджи. У нее была великолепная осанка, совершенно прямая спина, красиво очерченные брови и крупный рот, на котором всегда играла улыбка. Где-нибудь в другом месте коротко подстриженные волосы могли бы вызвать скандал. Но здесь деловой вид и короткая стрижка были ей к лицу.

– Прошу простить, что я в таком виде и со стола не убрано. – Энджи указала рукой на неприбранный стол. – Извините, я задумалась и не сразу пригласила вас войти. По правде говоря, я сегодня не очень удачно начала день.

– Не стоит извиняться. Я не из тех, кто любит церемонии. Я просто зашла к вам сказать «добро пожаловать» и выпить чашечку кофе, если у вас найдется. Не утруждайте себя. Я знаю, где чашки, – рассмеялась Молли.

Энджи торопливо собрала тарелки стопкой и поставила в раковину. Знакомство с Молли взбудоражило ее, потому что сегодня все шло шиворот-навыворот. Если бы Молли вошла в переднюю дверь, она могла бы ее принять в той части комнаты, которая могла сойти за гостиную. Но сидеть за семейным столом, когда Энджи еще не сменила ночной одежды на более приличную, было более чем непристойно. Она чувствовала себя неловко, но в то же время в такой ситуации было и что-то приятное. Она создавала неожиданное ощущение близости. Чувство непринужденности усилилось, когда Молли настойчиво попросила Энджи называть ее по имени, а не миссис Джонсон. Желая не отстать от гостьи, Энджи предложила Молли тоже обращаться к ней по имени. И, пренебрегая этикетом, отчего у Энджи перехватило дыхание, они сразу же превратились в близких друзей.

– Мы соседи уже давно, – сказала Молли, не обращая внимания на смущение Энджи, – и, наверное, нам еще долго предстоит жить рядом. Поэтому нам нет смысла чваниться.

Молли положила в свою чашку три куска сахару.

– А теперь поговорим о том, что я уже знаю. Сэм сказал, что вы с ним сбежали из дома и поженились десять лет назад, но ваш отец был против вашего брака. Он считал, что плотник недостаточно хорош для вас. Сэм просил вас уехать с ним на Запад и начать жизнь заново, но вы не решились это сделать, потому что были слишком молоды и отец держал вас в ежовых рукавицах. Пока что я все изложила верно?

Смущенная Энджи могла только кивнуть в ответ.

– Теперь же вы остались без семьи и без гроша и приехали сюда с тем, чтобы Сэм заплатил за ваш развод, но он не может этого сделать. Поэтому вы разгневались и врезали ему как следует на вокзале, и в новой кондитерской у вас возникла перепалка, и теперь вы здесь. И как я понимаю, вы оба здорово завязли. Вам приходится ждать развода, а это случится нескоро.

– Да, в основном это правда.

– А вот моя история, часть которой я хочу вам рассказать. Я выросла в Висконсине, какое-то время жила в Чикаго, но это, похоже, было еще до вашего рождения, но большей частью я жила в Денвере. Там я встретила Кеннеди Джонсона и пятнадцать лет назад вышла за него замуж. Мы приехали сюда немного раньше Сэма, примерно три года назад. Кен к тому времени уже занимался золотоискательством. Пока что он не нашел ничего существенного, но он слишком упрям, чтобы сдаться. Поэтому, думаю, мы пробудем здесь, пока нас не отнесут на кладбище Маунт-Писк. Я делала много такого, чем мне не приходится гордиться, но о чем я действительно сожалею, так это о том, что у меня нет детей. Вот так. – Она улыбнулась Энджи. – Теперь мы многое знаем друг о друге.