– Все это про короля-дракона и верховную жрицу – не бред? – спросила я.

– Боюсь, что нет. – Вэйланд покачал головой. Помолчал немного и неожиданно серьезно добавил: – А вообще, Анна, тебе несказанно повезло. Поверь, многие, очень многие хотели бы оказаться на твоем месте. Быть рядом с королем, когда в нем просыпается дракон… О, это дорогого стоит.

– Но я же не знала! – взвыла я обескураженно, не видя ничего хорошего в произошедшем. – Я думала, что он умирает. Мне было его так жалко, что я не смогла уйти.

– У тебя доброе сердце, – мягко проговорил Азиэль, обернувшись ко мне.

Его глаза сейчас казались наполненными кровью. По лицу и шее пролегли черные бугры напрягшихся вен. И куда только делся тот милый испуганный юноша, которого я пожалела? Но, удивительное дело, я не боялась его. В глубине души по какой-то непонятной причине я была совершенно уверена в том, что Азиэль никогда в жизни не причинит мне вреда.

Как и я ему.

– И это хорошо, – сказал он.

Наверное, я уже привыкла к необычному тембру его голоса. Теперь я больше не слышала змеиного присвиста. Зато каждое сказанное им слово отдавалось приятной вибрацией в моем теле.

– Генриетте повезло, что не она была рядом, когда я перерождался, – продолжил Азиэль.

Договорить он не успел. В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и на пороге предстала сама верховная гадалка.

О, я не была мужчиной, но при виде девушки почувствовала, как моя челюсть сама собой отвисла.

Понятия не имею, сколько я провела в королевских покоях. Наверное, никак не меньше часа, а то и двух, возможно, и больше. Этого времени Генриетте хватило, чтобы очнуться от заклятья Вэйланда и привести себя в порядок.

У меня не хватит слов, чтобы описать платье, в котором она предстала сейчас перед нами. Зеленое, облегающее ее, как вторая кожа, с рисунком в виде змеиной чешуи, оно держалось на тонюсеньких бретельках. При каждом шаге грудь гадалки почти вываливалась из низкого декольте. С середины бедра шел разрез, который обнажал тонкие точеные ножки девушки. Иссиня-черные волосы, туго перевитые золотистыми нитями, обнимали ее худенькие плечи. На голове красовался массивный обруч с огромным изумрудом посередине.

Драгоценный камень и наряд гадалки прекрасно оттеняли необычный кошачий цвет ее глаз. Пухлые чувственные губы были ярко накрашены алым.

Я смущенно покосилась на свои грязные джинсы. Про растянутый свитер даже вспоминать не хочется. Н-да, по сравнению с нею я кажусь себе какой-то замарашкой.

Генриетта горделиво вскинула голову, не глядя по сторонам. По всей видимости, она прекрасно знала, насколько хороша в этот момент, и желала, чтобы все присутствующие в комнате оценили ее красоту. Затем сделала несколько шагов по направлению к Азиэлю. Но вдруг ее взгляд упал на меня.

Генриетта споткнулась на ровном месте. Ее прекрасное личико исказила на редкость злобная и неприятная гримаса.

– Что она здесь делает? – визгливо спросила она у Вэйланда. Обернулась к Тилдстону и гневно притопнула ножкой, обутой в туфельку на таком высоком каблуке, что я, наверное, не смогла бы сделать на таких ходулях и шага. Приказала: – Ваше целительство, немедленно выкиньте эту девку прочь! Неужели вы не видите, что она не из нашего мира? Это может помешать процессу перерождения…

– Я очень польщен, леди Генриетта, что вы так обеспокоены протеканием сего процесса, – прошелестел голос Азиэля.

Зрачки Генриетты удивленно расширились. Она с таким священным ужасом воззрилась на короля, что мне невольно стало смешно. Но вообще, странно. У меня такое чувство, будто она заметила его только что, хотя он стоял почти посередине комнаты, не думая скрываться от нее.

– Вы… – прошептала девушка. – Вы…

– Да, процесс уже миновал свой апогей, – завершил за нее фразу Азиэль. Шагнул к ней.

Генриетта попятилась. И я вполне понимала ее чувства. Было сейчас в фигуре молодого короля что-то… что-то не совсем обычное. Будь я на ее месте – то вообще бы развернулась и с диким воплем кинулась прочь.

Но все-таки Генриетта нашла в себе силы остановиться. С вызовом вздернула подбородок, с демонстративным спокойствием глядя на неторопливо приближающегося короля. И только на самом дне ее зрачков метался заполошный ужас.

– На ее месте должна была быть я, – с обидой пожаловалась она. – Я достойна стать верховной жрицей! Я…

– А ты знаешь, что в момент перерождения мне были доступны все мысли окружающих меня людей? – мягко оборвал ее Азиэль.

Зеленые глаза Генриетты стали почти черными из-за неестественно расширенных зрачков. Ого, как она испугалась! Интересно, почему? Неужели втихаря размышляла о всяких гадостях и непристойностях?

– Анна была единственной, кто пожалел меня, – тихо сказал Азиэль. Остановился около Генриетты и легонько провел пальцем по ее щеке, очерчивая абрис лица.

Наверное, мне почудилось. Хотя нет, я совершенно точно увидела, как ноготь короля вдруг вытянулся, превратившись в длинный заостренный коготь. Таким можно располосовать горло врага от уха до уха, оставив его захлебываться кровью.

Генриетта так гулко сглотнула, что это услышала даже я. Она не побледнела – посерела от ужаса. И на этом фоне неестественной и чужеродной маской выделялась пудра.

Нет, Азиэль не поцарапал ее. Когда он опустил руку, то на коже гадалки не осталась и следа. Это было своеобразной акцией устрашения. Мол, дорогуша, ты права-то качай, но меру знай. Помни, с кем разговариваешь.

Интересно, о чем же таком жутком думала Генриетта подле короля?

– Перерождение – процесс долгий и очень мучительный, – негромко сказал король. – Я целый год мучился в этой проклятой комнате. Целый год был вынужден терпеть жжение от мазей и притирок мэтра Тилдстона. Но он хотя бы искренне желал облегчить мою участь. А ты, Генриетта… В твоих мыслях я читал лишь досаду и жадное нетерпение – когда же, ну когда же… Неужели ты так сильно мечтала стать верховной жрицей?

– Ваше величество… – прошелестел голос перепуганной девушки.

Азиэль недовольно дернул щекой, словно прогонял невидимого комара, и Генриетта тут же смолкла.

– Поди прочь, – почти ласково посоветовал он ей. – Я не хочу тебя сейчас видеть. Не желаю слышать твоего голоса. Я слишком устал от тебя и твоих вероломных идей за прошедший год.

Генриетта попятилась, не сводя глаз с Азиэля. На самом пороге присела в глубоком реверансе, после развернулась и бесшумно шмыгнула прочь.

Всю эту сцену я не сводила глаз с Вэйланда. Любопытно, как он отреагирует на сцену изгнания своей любовницы? Все-таки его и Генриетту связывают более чем близкие отношения. Даже странно, что он настолько невозмутим. Хотя бы слово сказал в ее защиту. Нет, по-прежнему безмятежно улыбается, вальяжно развалившись в кресле.

В этот момент Азиэль перевел взгляд на верховного мага, и тот мгновенно посерьезнел. Отлепился от спинки кресла, сев так прямо, как будто проглотил палку.