Смутно, где-то на задворках сознания она понимала, что ждала этого. Что Илья свяжется с ней после той краткой, но странной встречи с Иерофаном. Эфира пыталась засунуть тот разговор в самый пыльный угол разума, но, к ее досаде, возвращалась к нему бесчисленное количество раз за последние шесть дней.

Она не могла отрицать, что слышала: Илья откровенно соврал Иерофану. Он сказал, что Эфира не умеет исцелять с помощью Дара, хотя сам был ярким доказательством обратного. В голове ворочались три разных варианта.

Первый: по какой-то причине Илья не хотел, чтобы Иерофан знал, что на самом деле Эфира способна исцелять.

Второй: Илья соврал Иерофану, зная, что Эфира распознает ложь, в надежде передать ей какое-то послание. Какое именно, она даже не хотела думать. Эфира чувствовала себя дурой из-за того, что вообще решила, будто Илья пытался показать ей, что он есть и всегда был на ее стороне. Или что-то настолько же глупое.

А еще существовал третий вариант, в который было легче всего поверить: все это подстроено. Он пытался снова заставить ее поверить ему.

Эфира вспомнила, как он коснулся ее, просто слегка провел пальцем по запястью. Словно случайно. Но девушка была уверена, что это не так. Она просто не знала, что это значит.

А теперь еще и это. Закодированное послание, которое только они вдвоем могли понять.

Проклиная себя, она обыскала комнату в поисках того, что Илья мог использовать для создания шифра. На столе возле кровати стояло семь толстых свечей. Скорее всего такие свечи можно было найти в любой комнате на вилле. Она взяла одну из них и обмотала лист вокруг, выравнивая края, пока буквы не составили послание вдоль длины свечи.

Встретимся на крыше.

Она подняла взгляд к потолку. Послание и сам факт, что Илья оставил его в камине, означал одно – он знал, что Эфира обнаружила тайный способ выбраться из комнаты.

Но, очевидно, не сдал ее Иерофану.

Эфира снова глянула на записку. Ему нельзя доверять, это она знала. Потому разорвала записку на мелкие клочки и кинула в камин.

Ей не хотелось попасть в еще одну ловушку Ильи. Но и в комнате сидеть и ничего не делать надоело. А еще нельзя было отрицать, что ее одолевало любопытство.

Стараясь не привлекать внимания стражников за дверью, она подошла к камину и забралась на решетку. Измазав руки пеплом, чтобы они стали сухими, она поднялась по трубе и выбралась на ночной воздух. Это напомнило ей о временах Бледной Руки, когда она находила жертв, выслеживала их на улицах любого города, в котором они с Беру оказывались. Она почти скучала по тем временам.

Когда Эфира подтянулась и села на край дымохода, над ней навис Илья.

– Ты не спешила, – заметил он, пока она поднималась на ноги. – Это семейная черта? Я торчу тут уже многие часы.

Если бы она могла заставить его ждать еще дольше. Эфира стряхнула пепел со штанов, чтобы не смотреть, как лунный свет падает на аристократическое лицо Ильи, как морской бриз запускает пальцы в его светлые волосы. Даже сейчас, с раздраженным выражением лица, он все еще был невероятно красив.

Коротко кивнув, она отвела его к тому месту, где их скроет от глаз фронтон, если кто-то вдруг поднимет взгляд на крышу.

К сожалению, укрытие заставило их встать близко друг к другу. Ближе, чем хотелось бы Эфире, и достаточно близко, чтобы она почувствовала исходящий от него жар.

– Рассказывай, – велела она. Чем быстрее он объяснит свои действия, тем быстрее она сможет уйти.

– Я придумал, как тебе отсюда выбраться.

Она непонимающе уставилась на него:

– Что?

– Точнее, мы придумали, – исправился он. – Беру и я.

Все мысли в голове Эфиры застыли.

– Моя сестра Беру?

Илья закатил глаза:

– Очевидно.

– И зачем ты разрабатывал план вместе с ней? Зачем вообще с ней говорил? Ты… держись от нее подальше, или я…

Она не заметила, как встала впритык к Илье, пока он не схватил ее за запястье, заставив замереть. Ее пульс колотился под его пальцем, и она ощущала его дыхание щекой.

Кажется, он этого не заметил.

– Ты и правда думаешь, что я угроза для девушки, внутри которой заточен всемогущий бог? Должно быть, ты высокого мнения о моих способностях.

Эфира вырвала руку из его хватки и одарила его гневным взглядом:

– Не говори о своих способностях и моей сестре в одном предложении. Вообще-то лучше совсем не говори о моей сестре или с ней снова.

Он возмущенно фыркнул:

– Она переживает за тебя.

Сама мысль, что Беру доверилась Илье, так разозлила Эфиру, что ей пришлось взять себя в руки, чтобы не столкнуть его с крыши.

– Слушай, у нас мало времени, – Илья серьезно глянул на нее. – Ты должна согласиться на предложение Иерофана. Если согласишься, я смогу тебя вытащить.

Все встало на свои место. Вот что ему от нее надо.

Ее подозрения были ненапрасными. Должно быть, у Палласа закончилось терпение. Часть Эфиры чувствовала облегчение, что Илья снова пытается обмануть ее. По крайней мере, в этот раз она разгадала его намерения.

– Ну да, конечно. – Она резко развернулась и направилась к дымоходу.

– Ты мне не веришь, да? – Он последовал за ней.

– Ты когда-нибудь устаешь задавать мне этот вопрос? – резко ответила она.

– Если хочешь вернуться в комнату, чтобы сидеть там, совершенно бесполезная, то валяй, – крикнул ей Илья. – Но я говорю тебе правду.

Эфира остановилась.

– Тогда докажи. – Она повернулась к нему. – Отведи меня к Беру.

Ветерок промчался мимо них, играя с кудрявыми локонами Эфиры и краями пальто Ильи. Тени на его лице сместились, и он опустил взгляд.

– Не могу, – наконец произнес он. – Слишком опасно.

– Так я и думала, – сказала Эфира. – Ты только говоришь, но как только возникает настоящий риск, когда тебе действительно придется поставить себя на линию огня…

– Я имел в виду опасно для тебя, – прервал ее Илья. – И для нее.

– Ну конечно, – ответила Эфира, разворачиваясь и перекидывая ногу через край дымохода.

– Зачем же ты поднялась сюда, если считаешь, что я вру? – спросил он. – Если не веришь даже в малейший шанс, что я на твоей стороне?

«Потому что я идиотка», – с горечью подумала девушка. Потому что она все еще помнила, как целовала его и как это было приятно. Помнила те недели, когда только он ее не бросил. И даже после того, как он украл у нее Чашу, ей все равно хотелось его спасти. Даже сейчас, даже после очередного предательства, ей хотелось верить, что пережитое вместе что-то для него значило. Что она что-то для него значила.