Только одна мысль немного подбадривала меня. Там должен быть Иван, я увижу его. А он – меня. И пусть я даже не знаю, как он выглядит… А как он вы-глядит, в самом деле?

В комнате, куда я вошла, стояло несколько офисных кресел, большой, заваленный журналами и какими-то бумагами стол, маленький кофейный столик. Кроме чашек я заметила там полупустую бутылку водки и несколько пластиковых стаканчиков. В комнате никого не оказалось, зато за матовыми стеклянными дверями в дальнем конце комнаты слышалось сразу несколько голосов. Я прислушалась… Мужской голос, который я слышала впервые, недовольно сказал:

– Ну ладно, попробуй начать «Энджи», знаешь эту песню?

– Конечно, – ответил какой-то парень. Его голос тоже был мне незнаком. Через несколько секунд я услышала гитарные переборы. И, конечно, узнала эту песню «Роллинг Стоунз». Мне она нравилась, а вот Жене – не очень. Он вообще не жаловал «Роллингов», бог его знает почему. Внезапно парень остановился, и минуту все молчали. Потом мужчина вяло его поблагодарил и попросил посидеть в приемной.

Стеклянная дверь отодвинулась, и вышел взмыленный, с пылающими щеками парень – совсем молодой, лет восемнадцати, наверное. Он упал в кресло, схватил с кофейного столика стаканчик и тут увидел меня.

– Привет, – сказала я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Потому что парень уставился на меня, как на привидение. Хотя немудрено завестись каким-то духам в этих пустых бесконечных коридорах.

– А… Привет, – опомнился тот. – Ты что, тоже на прослушивание?

Я видела, как он оглядывает меня с ног до головы, наверное, ищет гитару или что-то в этом роде. Я подошла к креслу и скромно присела на краешек сиденья:

– Нет, я к знакомому. Кстати… Ты бы не мог позвать Ивана?

– Ивана? Да он ушел уже.

У меня упало сердце – ну конечно, сегодня невероятно везучий день… Иван был тут в семь, пытался отговорить Женю. Наверное, последними словами вспоминал меня и мое твердое обещание непременно приехать. А потом, конечно, решил, что я так обиделась на своего парня, что решила не вмешиваться. А как еще он мог все это понять? Прослушивание, видно, идет полным ходом, значит, Ивану ничего сделать не удалось. Но тогда…

Я вскочила и указала на стеклянные двери:

– А Женя там?

– Кто?

– Ну певец! Тот, кто группу набирает! – Эти слова казались мне полной дичью, но парень меня сразу понял:

– А, ну ясно, там. А ты что – к нему? – Он оживился и тоже встал. Поманил меня пальцем и выдохнул мне в лицо вместе с водочным духом: – Слушай, замолви там за меня словечко.

– Не обещаю, – я инстинктивно отодвинулась от него, хотя тоже была не вполне трезва. И как всегда от шампанского, у меня болела голова. Парень сделал гримасу, и, взглянув на него повнимательнее, я подумала, что он еще моложе, чем показалось вначале. Лет пятнадцати от силы… И на что он надеется?

Я отодвинула стеклянную дверь и вошла. Никаких речей я не готовила, по той простой причине, что не знала, как меня встретят. Иван говорил, что нужно увести отсюда Женю. Что ж, попробуем…

Его я заметила сразу – Женя сидел спиной ко мне, в углу большой комнаты, на корточках, и возился с динамиком. Кроме него здесь оказалось двое мужчин, оба уже в возрасте, трое молодых парней и одна девушка. Она-то первая и заметила меня.

– Вы разве записаны? – Девушка взяла со стола большой блокнот и пролистала его. – Что-то не вижу. А как вы сюда попали?

Женя, не оборачиваясь, возился с динамиком. Кроме него, на меня смотрели уже все. Я никого здесь не знала, но меня смущало вовсе не это. Как-никак, а я все-таки собиралась стать журналистом, а эта профессия как раз предполагает общение с абсолютно незнакомыми людьми. Меня задело другое. Все эти люди (парни в том числе) смотрели на меня, как на какое-то инородное тело. На козявку, с которой высшим существам не о чем разговаривать. А ведь парни явно явились на прослушивание – это я определила уже по их внешнему виду – они все были будто из одного инкубатора. Длинные волосы, бледный вид, в одежде преобладала кожа и джинса. Им-то что передо мной задаваться? Я уже хотела заявить, что хочу поговорить с Женей, но тут наконец обернулся он сам. Секунду Женя смотрел на меня непонимающими, расширенными глазами, потом медленно встал. Мне показалось, что он не очень твердо стоит на ногах, но может, он их просто отсидел.

– Ты как здесь… – начал он, но я перебила его:

– Выйдем на пять минут. Это срочно.

– Ты как…

– Женя, если я нашла тебя, значит, это очень важно, – повторила я, стараясь не видеть никого, кроме него. – Сейчас объясню.

И он, слава богу, послушался и вышел, пропустив меня вперед. Парня в приемной уже не было, наверное, ему надоело дожидаться и он отправился погулять по коридорам. Женя отвел меня ближе к двери и прошептал:

– Послушай, но это же просто глупо! Почему ты не оставишь меня в покое?! Просто кошмар какой-то!

– Женя, пойдем отсюда, – таким же страшным шепотом ответила я. – Просто надень куртку и пойдем.

– Господи, да ты же ничего не понимаешь! – простонал он, картинно закатывая глаза. – Давай я тебе все расскажу, только потом, не сейчас! Ты все узнаешь, не беспокойся!

– Я хочу знать, кто эти люди?

– Это мои знакомые.

– Где ты с ними познакомился? Что вы тут делаете?

– Да ты же видела – работаем! – зло ответил он. – Не пьем, не курим анашу, не развратничаем! Неужели ты хочешь все мне испортить?!

– Но у тебя все равно ничего не получится с группой, – прошептала я, глядя на стеклянные двери. Они все еще оставались задвинутыми, но за ними было очень тихо. Явно нас пытались подслушать. – Женя, ты вляпаешься в очень нехорошую историю, если занял денег под этот проект! Тебе никогда не отбить их! Ты не вернешь долг, и чем расплатишься?! Подумай хотя бы о матери! У тебя же нет ничего, кроме ее квартиры!

Он слегка переменился в лице, но не перебил меня. Я продолжала:

– Ты хочешь, чтобы дело дошло до того, чтобы твою мать и сестру попросили убраться из дома? А если и квартиры не хватит?! Чем ты будешь расплачиваться?

– Не каркай, – в конце концов ответил он. Голос у Жени срывался. – Если хочешь знать, пока все идет прекрасно.

– Да, я как раз хотела бы знать кто эти люди, где ты с ними познакомился?

– Потом, потом, – он взял меня за руку и сжал пальцы: – Ты можешь поверить мне на слово? Ничего страшного не случится. Я сам за все заплачу. Ни моя мать, ни Шура не пострадают. И еще раз прошу тебя – пока ничего им не говори. Не надо. Они будут волноваться.

Я хотела ответить, но не смогла. Комната задернулась горячей расплывчатой пеленой. Я поняла, что глаза у меня на мокром месте. А он шептал, все крепче сжимая мне запястье:

– И прости, что я на тебя сегодня наорал. Я просто очень нервничаю, понимаешь? Это мой последний шанс выбиться. И я его не упущу. Мне все равно, что будет потом, чем все кончится. Но в записке я написал правду. Если бы не нашел этот выход – покончил бы с собой.