— Вы двое немедленно отправитесь со мной в расположение легиона, — распорядился консул. — Ждите меня во дворе.

Аттик и Септимий отсалютовали и повернулись кругом. Личная охрана консула мгновенно сомкнулась вокруг них и проводила вниз.

Сципион подошел к перилам и окинул взглядом порт. Темп работ там нисколько не замедлился, но теперь создавалось впечатление, что разгрузка судов уже подходит к концу. Размышляя о новой угрозе, появившейся в водах за пределами бухты, Сципион подумал, что это, похоже, последняя поставка припасов для легионов, сражающихся в Сицилии.

* * *

Ганнибал Гиско сидел в своей каюте на флагмане «Мелкарт» и пил вино из золотого кубка. Сам кубок некогда принадлежал префекту города Агригента, который Гиско захватил больше года назад. Префекта вместе со всем городским советом забили камнями в наказание за то, что они закрыли ворота перед наступавшими карфагенянами. Плохая смерть. Из угла каюты, облокотившись на подушки, за адмиралом молча наблюдал Гамилькар Барка. Заметив слабую улыбку на губах Гиско, он гадал, что могло стать ее причиной — выражение лица адмирала ничем не напоминало ту маску гнева, которую Гамилькар наблюдал час назад, когда Гиско вернулся на флагманский корабль.

Гамилькар выслушал рассказ Гиско о спасении римской триремы, скрывая свое отвращение перед злобой, которая, казалось, сочилась из всех пор адмиральского тела. Пока Гиско говорил, рабы проворно сняли с него доспехи и тунику, омыли тело ароматической водой и принялись втирать масло в уставшие мышцы торса и плеч. Привычная процедура несколько успокоила Гиско, но только теперь, когда на лице адмирала застыла ленивая улыбка, Гамилькар решился обсудить последствия бегства римского корабля.

— Ты сказал, это была галера прибрежного плавания? — спросил Гамилькар, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и в нем не чувствовалось осуждения.

— Да, легче наших. Наверное, охотник за пиратами.

Гамилькар кивнул и опять погрузился в молчание.

Опыт участия в заседаниях Совета подсказывал ему такой способ ведения беседы.

— Значит, они ушли к северному побережью Сицилии?

Гиско утвердительно буркнул в ответ. Его раздражал и сам молодой человек, и его присутствие на борту флагмана. После назначения посланником — наблюдателем и советником, разделявшим власть с Гиско, — Гамилькара Барки вмешательство Совета в военные дела становилось все более заметным.

— Вне всякого сомнения, они направились в ближайший римский порт, где сообщат всем, что наш флот вошел в эти воды… — не отступал Гамилькар, стараясь выпытать у Гиско, что тот думает об изменившихся обстоятельствах.

— Это не так уж важно, Барка. Все равно римляне нас скоро обнаружили бы, — ответил Гиско, отметая любые намеки, что его неудача при поимке вражеской триремы имеет хоть какое-то значение.

Разговор был прерван внезапным стуком в дверь.

— Войди, — приказал Гиско.

На пороге каюты появился Крон, командир личной охраны адмирала. Войдя, он вытянулся по стойке «смирно».

— Капитан «Гермеса» Магриб с докладом, как было приказано.

— Хорошо, впусти его, Крон.

Гиско поднялся с кресла и наклонился над столом с разложенными карфагенскими картами морей у восточного и северного побережья Сицилии. Вошел Магриб — впереди него шагал Крон, а по обе стороны еще четверо воинов. Меч и кинжал у капитана отобрали. Он вытянулся по стойке «смирно» и отсалютовал.

— Прибыл с докладом, адмирал, — начал он, пытаясь унять дрожь в голосе. Это ему не удалось, и Гиско чувствовал его страх.

— Капитан, я изучил все наши карты и схемы здешних вод, — сказал Гиско. — И не нашел никаких упоминаний о водовороте, с которым мы столкнулись сегодня утром. Римляне обманули нас, пользуясь знанием местных условий. Мы не могли предугадать их действия.

Магриб явно расслабился, и, хотя он продолжал стоять, вытянувшись в струнку, Гиско заметил, как напряженные плечи обмякли и капитан перестал задерживать дыхание.

— В следующий раз им не уйти, если наши пути пересекутся, — добавил Магриб, подстраиваясь под тон адмирала.

— Нет, капитан, не уйти. — Голос Гиско был ледяным.

Они молча стояли друг перед другом, и Магрибу вдруг стало неуютно под взглядом Гиско. Лицо адмирала оставалось невозмутимым, и капитан надеялся, что его не обвинят в спасении римской галеры.

Он ошибался.

— Командир охраны! — вдруг рявкнул Гиско, прервав тяжелое молчание. — Этот человек нарушил мой приказ и должен быть наказан. Взять его!

Крон посмотрел на двух стражей и кивком указал на капитана. Воины мгновенно шагнули вперед и схватили его под руки. Удивление Магриба сменилось страхом.

— Но… — взмолился он, парализованный ужасом, не в силах понять логику адмирала. — Ты же сам сказал, что я не мог знать о ловушке римлян. Нас застали врасплох. Мы…

— Хватит! — взревел Гиско, обрывая капитана. — Тебе приказали продолжать преследование римского судна. Ты нарушил приказ, и они ушли. Тут не может быть никаких оправданий.

— Но… — снова начал Магриб, затем умолк. Надежда покинула его.

— Уберите его, командир, — приказал Гиско. — Привяжите к тарану.

После оглашения наказания Магриб умолк, охваченный ужасом. Крон отсалютовал и увел приговоренного из каюты.

Гамилькар прислушивался к разговору, не веря своим ушам. За те два месяца, что он неотступно следовал за Гиско, посланник постепенно знакомился с коварным характером адмирала. Гамилькар уже не раз становился свидетелем подобных сцен, и методы Гиско всегда оскорбляли его. Адмирал обязательно усыплял бдительность врага, прежде чем нанести смертельный удар, и Гамилькар понимал, что единственная цель такой тактики — потешить тщеславие.

От Гиско, который снова уселся за стол, не укрылось выражение лица Гамилькара. Через закрытую дверь каюты доносились мольбы капитана о пощаде — беднягу тащили по палубе навстречу незавидной судьбе.

— Не одобряешь, Барка?

Гамилькар промолчал, понимая, что Гиско не нравится его позиция и что адмирал не прочь спровоцировать конфликт, чтобы оправдать свои действия.

— Позволь кое-что тебе объяснить, юноша, — заговорил Гиско покровительственным тоном. — Людьми движет страх. Страх неудачи. Страх возмездия. Страх…

— Перед Ганнибалом Гиско? — перебил его Гамилькар, всем своим видом выражая неодобрение.

— Именно так, — кивнул адмирал, словно пытался вразумить маленького ребенка. — Перед Ганнибалом Гиско. Магрибу приказали преследовать римскую галеру, а он не справился. Теперь капитан заплатит за неудачу жизнью.

Гамилькар сдержал гнев, понимая всю тщетность спора с такими, как Гиско. У этого человека не было ни чести, ни способности понять истинные мотивы поведения людей, их стремления создавать империи и управлять ими. Посланник медленно встал с ложа и направился к двери, спиной чувствуя презрительный взгляд адмирала. Затем молча вышел из каюты, радуясь, что избавился от общества Гиско.