— Куда вы их? — опомнился осунувшийся и вмиг постаревший отец девушки.

— Туда, где им будет хорошо, — ответил коротко, а сам даже не мог представить, где находится это волшебное и тихое место. Я бы их забрал и в свою коммуналку на время, да хоть бы прямо сейчас дом снял, лишь бы моей девочке было хорошо, но Светлана Сергеевна и здесь меня выручила. Их машина уверенно выехала за город и совсем скоро свернула по указателю в небольшой поселок, где машина остановилась у добротного двухэтажного домика. Внешне он был небольшим, а вот площадь внутри оказалась просто огромной.

— Пока ты не обзаведешься квартирой и нормальной машиной, девочка будет жить здесь со мной! — сообщила женщина, ведя Карину к дому, — у меня отпуск, — улыбнулась и с какой-то нежностью посмотрела на младенца в руках девушки.

Вот так неожиданно мы и переехали в загородный дом к начальнице. Как позже объяснила Светлана Сергеевна — здесь тихо, никто перед глазами не мельтешит, связь неважная (чтоб желающих дозвониться было как можно меньше), ну и бывший Карины поблизости мотаться не будет. Меня же отправили обратно в город, во-первых, для того, чтобы собрать вещи, а во-вторых, для серьезного разговора с родителями Карины, чтобы те не поднимали панику и не переживали.

Что ж, с первой задачей справился довольно быстро, покидав вещи в сумку, отключил свет и запер дверь в маленькую, скудно обставленную комнату. Почему-то возникла ассоциация с тем, что с таким же успехом я только что закрыл дверь в свое прошлое, оставил своих демонов позади, обрел крылья и медленно начал взмывать вверх.

Несся по лестнице вниз и думал лишь о том, что по пути к дому обязательно заеду в цветочный магазин и куплю красивый букет цветов. Да, даже два… так будет правильно, вот чувствую.

Дом Карины встретил меня тишиной во дворе, и унылым поблескиванием света в окнах. Начальница сообщила, в какую квартиру подняться, а потом и передала личное дело, которое оставил в машине. Не буду его смотреть, а после и вообще отдам обратно, вот только уточню, почему досье оформлено так, словно девушка работает в нашем агентстве.

Постучав в дверь, пришлось ждать еще около пары минут, прежде чем мне откроют.

— Вы? — с порога начал мужчина, а я остановил его взмахом руки.

— Поговорить надо, но не здесь, — меня впустили в полумрак коридора и даже пригласили пройти в кухню, где за скудно накрытым столом сидела женщина, опустив голову на сложенные руки. Когда она подняла голову, поразился удивительному сходству дочери и матери, это же нужно было так скопировать!

Меня узнали сразу, точнее, обо мне явно рассказали, потому что мама Карины вмиг подскочила на ноги, опрокинув и пустые рюмки, и бутылку водки.

— Что с моей девочкой, где она? — женщина буквально бросилась на меня, вцепившись руками в тонкий свитер, и трясла с такой силой, что еще бы немного, и порвала бы уже растянувшуюся ткань на части.

— Она в хорошем месте, там, где ей помогут вновь обрести себя, — да, мне только грехи отпускать да проповеди вести, ничего не скажешь! Но ведь и точного места я назвать не только не мог, но и не хотел, — она сейчас очень… плохо себя чувствует, — попытался подобрать верные слова, — ей нужно время.

Руки женщины опустились, и она осела на соседний стул, низко опустив голову.

— Вы хоть звоните и говорите, как она, — пробубнил стоящий за спиной мужчина и добавил, — и попросите за нас прощения.

Пообещав, что буду звонить, еще раз посмотрел на семью, которой фактически больше нет. Потеряв одно звено — разрушается вся система. Если, конечно, человек не отпускается добровольно, это другой разговор. Карину же просто вырвали и вышвырнули, как слепого котенка, который растерялся и просто пропал, не только в окружающем мире, но и в себе самом. Вот сколько бы она так сидела на лавке и ждала, когда к ней соизволят прийти? Неизвестно… Конечно, я не стал обещать, что буду от имени отца и матери передавать слова с просьбами, они сами потом свидятся с дочерью, когда та будет готова их пустить на свою территорию, когда она почувствует себя настоящей хозяйкой и хранительницей очага, когда поймет, что дороже ее и Левки у меня уже никого не будет.

Вернулся в загородный дом поздно вечером, прикупив два больший букета роз. Да, я не романтик, не стал покупать изощренные букеты… Потом, потом обязательно их будет много, сейчас же у нас ситуация сложная, нужно выманивать Карину из своего панциря, из того жалкого и страшного состояния, в котором она находится.

Стоило появиться на пороге дома, как Светлана Сергеевна покачала головой. Ничего, девочка моя, мы справимся, теперь ты не одна, и я обещаю, что сделаю все невозможное, но заставлю тебя жить дальше и радоваться каждому дню!

Левка мирно спал на большом диване в гостиной, Игорь Анатольевич уже успел собрать кроватку и подготовил на первом этаже комнату для девушки и сына. Как он пояснил, до кухни тут идти ближе всего, а, скорее всего, теперь придется переходить на смесь, потому что такого рода стрессы просто так мимо не проходят, будут последствия.

Саму Карину нашел в одной из комнат на втором этаже. Девушка спала на самом краю кровати, сжавшись в комочек и накрыв голову руками, словно прячась от чего-то или кого-то. Не смог пройти мимо, сел на пол у кровати и осторожно погладил по голове. Такая хрупкая и маленькая, такая забитая жизнью и потерянная… Моя…

Карина

Осознание реальности, в которую я угодила, обухом ударило по голове в тот момент, когда совсем не ожидала. Я так и не поняла, за что со мной так поступили, почему родители выбрали не меня… Нет, не так, почему они меня не поддержали, выбор их был очевиден уже давно и, пожалуй, у меня просто не осталось сил на них злиться и держать обиду. Особенно на маму, здесь у меня просто не было ни слов, ни какого-либо желания разбираться, почему же она выбрала не родную дочь, а ее. Ради любимого мужчины? Чтобы в его глазах выглядеть лучше и правильней? Не буду судить…

Действуя в каком-то странном состоянии, я выполняла то, что просила меня незнакомая женщина с добрым огромным сердцем. Вот она какая на самом деле — Федирко Светлана Сергеевна, удивительная, заботливая и совсем даже не чужая. Она так прониклась моей ситуацией, что по глазам можно было понять намного больше — они у нее живые и заглядывающие в самую душу, тянущие за собой, не позволяющие оступиться.

А Илья… Да, за него я, пожалуй, и держалась до последнего вчера у подъезда. Нет, не в прямом смысле, а за его голос, уверенный и обещающий, что все будет хорошо, что он нас не бросит. Нас! Посторонний, чужой и неизвестный, он был с нами, когда меня со Львом выбросили, он был с нами, когда нас привезли в большой, но очень уютный дом, где утром проснулась от пения птиц за окном, где воздух был настолько чистым и свежим, что сын впервые проспал дольше положенного времени. А я просто лежала и смотрела на собранную кроватку, которую заботливо поставили как можно ближе ко мне, на аккуратно разобранные вещи, которые могли быть необходимы ночью, на опустевшие сумки, сиротливо стоящие в углу комнаты, и на уснувшего в кресле Илью.