– Слушайте, Максим, мне очень неудобно, – начал я, – но не подскажете, где мы находимся? И как я здесь оказался?

– Хороший вопрос, – голос историка выражал одновременно обеспокоенность и раздражение, – лучше скажи мне, Алёшенька, за каким лешим ты вообще полез сюда за нами?!

Вот это да, таким злым я его ещё не видел. Хотя мне показалось, что его раздражение вызвано не только моим присутствием.

– Да, виноват, Максим Викторович, вчера несколько перебрал и не сильно отдавал себе отчёт. Если объясните, где мы и как отсюда выбраться – я уйду. Только мне бы вещи свои забрать из шкафчика.

– Нет, вы только, блин, послушайте его, – Лена внезапно сорвалась с места, словно фурия и подлетела ко мне с явным намерением прикончить, – ты, сволочь, всю миссию под удар поставил! Кто тебя вообще лезть просил?

– Да какую миссию, Лен! – я окончательно перестал понимать, что происходит и тоже начинал раздражаться. Чего они все раскричались? Какая, к чёрту, миссия? Совсем со своими тараканами в голове с ума посходили.

Лена грязно выругалась, сплюнула себе под ноги и вновь отошла на своё прежнее место.

– Если тебе сказать, что происходит и какая миссия, ты всё равно не поверишь, – ответил вместо неё Романов, – хотя, видимо, теперь придётся с тобой поделиться. Всё равно ты с нами сюда попал уже и, видимо, исправить это теперь не получится.

Градус абсурдности повышался. Что они несут?

– В общем прости, тебе сейчас это покажется бредом, но я вкратце опишу ситуацию. Вскоре у тебя будет шанс убедиться в правдивости моих слов. – Максим некоторое время помолчал, словно подбирая слова, а затем очень внимательно посмотрел на меня и продолжил. – Нас всех, Лёша, и тебя в том числе, перенесло на две тысячи лет назад в окрестности городка Олисипо, который в дальнейшем станет называться Лиссабон. Мы сюда направились со своей миссией и добровольно, а вот ты – по глупости.

В этот момент я не выдержал и расхохотался. Нет, я всегда делал скидку на то, что все они – великовозрастные фантазёры, но это была уже самая настоящая шизофрения. Ладно, пора валить отсюда. Раз они не готовы сказать, где я, и вообще чепуху несут, придётся искать дорогу самостоятельно. Видок, у меня, конечно, тот ещё, но ничего, не страшно. Плохо будет, если свои вещи не заберу. Там и карточка банковская, и телефон. Даже паспорт, по-моему, там же остался. Зараза! Главное до дома добраться. Там есть карточка другого банка, старый телефон, с которого смогу зайти и перекинуть деньги, надо только симку восстановить. Ладно, это не проблема, я думаю; в тумбочке загранник лежит, использую его, пока буду всё восстанавливать. А после…

В этот момент, пока я, продолжая размышления, поднялся на ноги и двинулся в сторону тропинки, дорогу мне перегородила пара дружинников.

– Извини, дружище, – хмуро улыбнулся тот, что стоял слева, – есть распоряжение тебя не отпускать.

– Парни, вы нормальные? – от такого хода я, признаться, опешил. – Вы чего творите? Максим, это ваша дурацкая затея?

– Да, моя, – Романов выглядел ещё менее дружелюбным чем до этого, – Переход прошёл неудачно, нас забросило совершенно не в то место, куда планировалось. То есть что-то пошло не так. Мы готовились к этому много лет, всё выполнили в точности как задумывалось, кроме одного: вслед за нами в проход влез ты!

– Слушайте, я в ваши игры не собираюсь играть, всему есть предел.

С этими словами я вновь попытался пройти к тропинке, однако в следующий миг мне в лицо прилетел кулак одного из дружинников и я повалился на землю.

* * *

Мы шли почти весь день с короткими перерывами на еду, во время которых Олег отправлял вперёд кого-то из разведчиков. Они докладывали обстановку впереди, и с каждым разом Романов становился всё мрачнее. Что меня поражало: за всё время перехода мы ни разу не натолкнулись ни на дорогу, ни на любые другие признаки цивилизации. Сплошь леса и поляны, причём даже обрабатываемых полей не было. Насколько далеко мы могли быть от города? Если я правильно помню – дом, в котором проходила эта треклятая вечеринка, находился в нескольких километрах от кольцевой дороги. Здесь априори не могло быть такой глухой местности. Неужели они вывезли меня куда-то, пока я спал?

Эти психи, похоже, реально представляли себя путешественниками во времени. Может шизофрения, может ещё что-то, но всё это определённо создано не для того, чтобы одурачить меня. Я здесь пал жертвой их помешательства и своего чрезмерного любопытства. У них есть какая-то локация в глухомани, специально для таких игрищ, они сюда приехали своей компанией, будут изображать попаданцев, устраивать ролевые игры. А я им явно мешаю своим недоверием. Надо быть осторожнее, а то эти фанатики за пренебрежение к своей идее могут меня зарезать и прикопать где-то в глухом овраге.

Так, или иначе, надо было что-то решать. Если сначала я немного испугался, когда понял, что стал, по сути, заложником, то сейчас я чувствовал себя удивительно спокойным. Для начала следовало вернуть диалог с ними. В данный момент я для них враг, ещё и отрицающий их игру.

На одном из привалов, я подсел к Романову.

– Максим Викторович, – я постарался придать голосу максимальную невозмутимость и спокойствие, – скажите, а что мы ищем вообще?

– И с какой целью ты это спрашиваешь? – мужчина выглядел уставшим. – Всё равно не веришь тому, что я уже сказал.

Откровенно врать о том, что я внезапно уверовал, было глупо. Поэтому я решил не врать открыто, а лишь подавать факты в нужном свете, чтобы выглядеть убедительно.

– Да, я думаю вы сами понимаете, как это всё выглядит с моей стороны. Но раз уж я вынужден идти с вами, то хоть расскажите куда мы идём и что ищем.

– Для этого мне придётся рассказать тебе о всей миссии, – Романов пожал плечами, – а я не вижу в этом смысла.

– Слушайте, моя логика тут простая. Если вдруг окажется, что вы говорите правду, и я застрял с вами в прошлом, то рано или поздно, мне придётся в это поверить. А вам, раз уж я всё равно тут с вами оказался, не помешает помощь ещё одного члена экипажа из нашего времени. Так почему не поговорить сейчас?

Максим Викторович помолчал некоторое время, а затем громко вздохнул.

– Ладно, Лёша, твоя правда. Почему бы не рассказать сейчас, раз ты готов послушать. Ты, возможно, помнишь, как я рассказывал тебе о религиях и их происхождении. Так вышло, что ещё задолго до формирования известных тебе религий, существовали боги, правившие этим миром. Это было очень давно, задолго до появления первых цивилизаций. Даже для римлян, в эпоху которых мы сейчас попали, эти времена почти столь же древние, что и для нас. Боги питались верой людей в них и, в свою очередь, влияли на жизнь последних. Шло время, индоевропейские племена, которые верили в тех богов, расселились по свету, неся с собой свою культуру и веру. Ты понимаешь, что за тысячи лет сказания очень сильно видоизменялись. Люди искажали имена богов, придумывали разные новые истории о них, в том числе, кто кому приходится родственником, и прочее. Так, постепенно, зародились известные нам ветви язычества, включая скандинавское, славянское, греческое и т. п. Для богов это было неважно. Всё равно все мифы были выдумкой, имена для них ничего не значили, но главное – вера в них не иссякала, что давало им силу и могущество. Но один из богов захотел большего. Благодаря его стараниям, один из народов стал постепенно снижать значимость других богов, возводя того на пьедестал. Не стану утомлять тебя подробностями, лишь скажу, что со временем, другие боги полностью исчезли из книг этого народа. Как ты верно уже начал догадываться, я говорю об иудейской религии. Да, не смотри на меня так, тот бог, которого ты привык воспринимать как Единого, вышел, по сути, из того же пантеона. Однако других это мало беспокоило, ведь всё это ограничивалось одним небольшим народом. Но дальше ты и так, верно, знаешь: со временем эта религия смогла распространиться почти по всему миру. Не в последнюю очередь благодаря пришествию Христа. Именно этот ход заложил бомбу замедленного действия в Римской Империи: сильнейшем и крупнейшем государстве Европы. В итоге, христианство сначала сгубило саму Империю, а затем прошлось по всем тем, кто исповедовал другие ветви язычества. Тому же богу поклоняются и мусульмане. Поэтому в какой-то момент, большая часть цивилизованного мира стала так или иначе, принадлежать всего лишь одному.