Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы узнали имя этого бойца? — поинтересовался интервьюер.
— Да. Пока мы ждали, когда обстрелы стихнут, я от волнения начала тараторить невпопад. Рассказала ему, что меня зовут Катерина Комарова, что мне пять лет и я очень хочу к маме. — Девушка «по-девичьи» усмехнулась, что было очень мило. — Военный с интересом слушал меня, а после решил представиться — его звали Шадрин Роман Николаевич, он приехал с семьей из Шебекино и отправился защищать Родину, когда находился на отдыхе в деревне «Н». Так мы и сидели, пока над нашими головами пролетали ракеты, а где-то вдалеке разрывались снаряды… И когда все поутихло, бойцы решили вывести нас дальше, мы двигались небольшой колонной вдоль домов, какие-то были уже разрушены, а какие-то сохранили свой вид. Оставалось пройти еще немного, Роман Николаевич крепко сжимал мою руку и по рации докладывал о том, что мы скоро будем на месте. А я была всего лишь маленькой испуганной девочкой, которую нужно было успокаивать, поэтому Роман Николаевич пытался отвлечь меня разговорами о всяких детских и радостных пустяках… Мужчина в камуфляжной форме рассказал мне стих собственного сочинения. Конечно, из-за своего возраста я даже не поняла всю силу и мощь тех слов, которые мне, к огромному сожалению, не удалось запомнить полностью. Но иногда я вспоминаю некоторые отрывки и понимаю, насколько великий был тот человек… Роман Николаевич был такой добрый… И мне он показался очень хорошим и смелым человеком, — с необычайно теплой улыбкой вспоминала Катерина. — А дальше все произошло как в тумане. Свист, крики, паника. Роман Николаевич подтолкнул меня вперед к другому военному, который сопровождал других ребят, а сам… Господи, далее раздался взрыв. Мы бежали, не сбавляя темпа, и я позволила себе обернуться, потому что поняла, что Романа Николаевича нет рядом. То, что я увидела, запомнила на всю оставшуюся жизнь — бездыханное тело Романа Николаевича лежало недалеко от воронки, оставленной снарядом. Тело человека, который спас мне жизнь и будущее моих детей.
Катерина горько заплакала, вспоминая те события, что оставили неизгладимый отпечаток в ее сердце и подтолкнули к тому, кем она стала в настоящем. Михаил Романович был поражен открывшейся ему правдой, он с силой сжал подлокотники кресла, да так, что побелели костяшки пальцев. Лицо потеряло привычный цвет и стало почти мертвенно-бледным. Он не мог и представить, что отец, его любимый папа, так героически спас не только Катерину, но и остальных детей ценой своей жизни. Старик смотрел на экран, пока глаза застилала пелена слез…
Мелькали кадры, как Катерину за заслуги перед Отечеством награждал тот, за кем следовала вся Россия, видя в нем крепкую опору и поддержку. Из репортажа Михаил Романович узнал, что Катерина разработала лекарство, которое на тот момент не имело аналогов в России, а было лишь за рубежом. Девушка кропотливо работала над созданием вакцины, способной излечить детей с диагнозом спинальная мышечная атрофия2. Всего один укол и у подрастающего поколения появлялся шанс на полноценную, а главное здоровую жизнь, полную ярких событий. По словам Катерины, на разработку вакцины ее вдохновил Роман, а если быть точнее — его героический поступок, ведь он ценой своей жизни защитил будущее детей; это был поступок истинного защитника Отечества.
Михаил не мог отвести взгляд от лица Катерины, ведь она была той, кто в последний раз видела его отца живым. Именно в ее взгляде был тот самый предсмертный взор папы, о котором он думал всю жизнь. Старика терзали десятки мыслей, но одна из них была, пожалуй, важнее всех: успел ли Роман рассказать девочке о том, что у него тоже есть ребенок? Сказал ли, как сильно любит своего сына? Михаил хотел бы знать последние слова отца, почувствовать его взгляд и увидеть теплую улыбку, но время не повернуть вспять — теперь ему оставалось лишь погружаться в уже неясные, потертые временем воспоминания.
Старик перевел взгляд на свои руки, сморщенные временем. Сердце разрывалось от правды, что открылась в этот день. Ему захотелось выключить телевизор, чтобы не погружаться в прошлое еще глубже и не ранить свое старое избитое сердце, но голос Катерины вновь вернул того к телевизору:
— Сейчас мы находимся у дома, в котором когда-то жил герой Роман Николаевич…
На экране появилась знакомая улочка, по которой множество раз ходил Михаил, вдалеке виднелось то, что осталось от Сашкиного дома — пару покосившихся зеленых досок и тень веселого мальчика в шлемофоне. На миг Михаилу Романовичу подумалось, как бы сейчас жил его друг детства, если бы не… Вспоминать о гибели Сашки было до сих пор тяжело, словно не было стольких лет за спиной. После оператор перевел камеру туда, где прошло детство старика. Сердце Михаила сжалось от картины, что предстала перед его взором: вместо некогда прекрасного дома остались лишь покрытые черной сажей обломки, а забора, который будучи мальчиком он красил вместе с мамой, и вовсе не осталось, лишь виднелись пару колышек. Во главе пепелища и разрухи стояла она — одинокая печка, сохранившая на себе детские рисунки Михаила. Снаряд, попавший в самое сердце его детства, безвозвратно стер тот дом, в котором все еще витал запах свежей выпечки и варенья. Казалось, время не властно над этим участком и печкой. Михаил почти ощутил запах горящих дров, вкус маминого пирога и будто услышал разговоры отца о рыбалке, которой так и не суждено было случиться. Мужчина на несколько мгновений вернулся в детство, наполненное родительской любовью.
— По моей инициативе здесь был установлен памятник в дань вечной благодарности Роману Николаевичу, что, не пожалев себя, встал на защиту Родины и детей, которые являются истинным и великим будущим страны. Эпитафией на памятнике служит отрывок из стихотворения Романа Николаевича, которое он читал мне, пока мы находились под обстрелом. Жаль, что я не смогла запомнить его целиком, но именно эти строчки глубоко отпечатались в моем сердце. — Катерина наклонилась к подножию памятника и с особым трепетом положила большую охапку алых гвоздик на землю, а после провела рукой по мраморной поверхности. — Таких, как Роман, страна должна помнить вечно, ведь нет ничего важнее любви к Отчизне, за которую так отважно и героично сражались бойцы.
На экране вновь появилась одинокая печка, а после картинка сменилась новым сюжетом. Михаил обездвижено сидел в кресле, не в силах отвести взгляд от
