В погоне за османским флотом эскадры Элфинстона и Спиридова впервые должны были действовать сообща, но взаимодействия не получилось. Исследователи редко обращаются к анализу причин этого разлада между командующими. Элфинстон объясняет ссору между флотоводцами и их неудачи в погоне за турецким флотом в мае – начале июня 1770 г. трусостью и незнанием Спиридовым морского искусства. Однако появившиеся в это время при флоте после оставления Наварина А. Г. Орлов и С. К. Грейг предпочли не судить строго русского флотоводца, а дальнейшие заслуги Спиридова стерли память о его возможных просчетах. Между тем приводимые Элфинстоном подробности преследования турецкого флота от острова Спеце доказывают различие в тактике русского и британского флотоводцев67 и нежелание каждого отказаться от своего плана.

В Хиосском сражении Элфинстон был поставлен в арьергард, хотя он сам предлагал новое, но уже применявшееся англичанами построение флота и готов был вести объединенные эскадры68. Однако с этого момента Орлов старается все более изолировать британца. А потому в литературе чаще всего приводится воспоминание Ю. В. Долгорукова: «Об ариергарде не велика повесть: он убавлял парусов и пришел, когда уже мы обложили Чесменский бассейн, но от фанфаронства [Элфинстона], что он был в сражении, еще до нас далеко не дошел – стрелял из пушек на воздух»69. Между тем, судя по повествованию Элфинстона, его роль в Хиосском сражении этим далеко не ограничивалась, во всяком случае, он многое сумел увидеть и описать.

Об участии Элфинстона в Чесменском сражении также написано немного. На Западе в прессе 1770 г. появились известия, что именно Элфинстон и Грейг предложили использовать и снарядили зажигательные суда-брандеры70, обеспечившие уничтожение неприятельского флота. Но в этом отношении рассказы мемуаристов Долгорукова, Грейга и Элфинстона не сходятся, и каждый предпочитает показывать себя главным инициатором поджога. А потому в историографии принято мнение, что брандеры вооружали Грейг и Ганнибал. Действительно, в приказе А. Г. Орлова от 25 июня/6 июля 1770 г. о брандерах и о плане сражения Элфинстон не упоминается, а вся организация доверяется С. К. Грейгу и И. А. Ганнибалу71. Но примечательно, что только Элфинстон подробно описывает, как снаряжались брандеры (такого опыта у русских ранее не было, поэтому британцев Элфинстона и Грейга поражал опасный способ, примененный И. А. Ганнибалом), как выбирались команды зажигательных судов. Элфинстон отдает лавры главного «зажигателя» неприятельского флота своему брандеру под командой Томаса Макензи, тогда как чаще вместо Макензи историки называют брандер-лейтенанта Дмитрия Ильина, о котором и было доложено императрице72. По описанию Элфинстона, именно Макензи сумел попасть и на бот капудан-паши и забрать главную регалию главы турецкого флота – его жезл. Правда, сам Макензи, подробно описавший свое участие в поджоге турецкого флота с указанием имен всех матросов, бывших на его брандере, об этом жезле никогда не писал, и столь примечательный факт трудно проверить73. Между тем жезл в пурпурном кофре, скорее всего, существовал и прибыл с Элфинстоном в Петербург, но современное место нахождения этой регалии и была ли это действительно регалия капудан-паши, нам неизвестно74.

Весной 1771 г., пока вызванный в Петербург Элфинстон добивался встречи с императрицей и надеялся еще на свой триумф, его роль в истории Чесменского сражения уже была перечеркнута. В первом донесении императрице о Чесме А. Г. Орлов вовсе не упоминает об Элфинстоне75. Примечательно, что за Чесму Элфинстон не удостоился и наград, какие достались даже менее значительным участникам сражения. Более того, на основании дошедших до Петербурга рассказов в 1772 г. в драме Павла Потемкина «Россы в Архипелаге» Элфинстон предстал чуть ли не трусом, сомневающимся в необходимости вступать в бой с превосходящим по силе противником. Во втором действии драматургом был сочинен такой диалог А. Орлова и Элфинстона:

Впрочем, на столь обидную для себя роль в драме Элфинстон никак не отреагировал, и скорее всего до него сочинение Павла Потемкина не дошло.