– Похоже, там крыса, – сказал Джордж. – Надо поставить крысоловку.

Уит наконец не выдержал:

– И чего он там возится? Ну, сдавай же карты! Этак мы ни одного кона не сыграем.

Джордж собрал карты и принялся их рассматривать. Снова стало тихо.

Вдали хлопнул выстрел. Все быстро взглянули на старика. Головы разом повернулись в его сторону.

Еще мгновение он продолжал смотреть в потолок. Потом, не сказав ни слова, медленно повернулся лицом к стене.

Джордж быстро стасовал карты и сдал. Уит пододвинул к нему грифельную доску для записи очков и фишки. Он сказал:

– Кажись, вы, ребята, и в самом деле пришли сюда, чтоб работать? Ну, ведь пришли-то вы в пятницу. Два дня придется работать, до воскресенья.

– Как так? – спросил Джордж с недоумением.

Уит насмешливо хмыкнул.

– Не понимаю, – сказал Джордж.

Уит снова хмыкнул.

– Должен понимать, ежели бывал на больших ранчо. Кто хочет приглядеться, приходит в субботу, под вечер. Он ужинает, да в воскресенье еще три раза поест, а в понедельник утром может позавтракать и уйти, палец о палец не ударив. Но вы пришли в полдень в пятницу. Как ни клади, а выходит полтора дня.

Джордж спокойно посмотрел на него.

– Мы хотим здесь остаться на некоторое время, – сказал он. – Нам с Ленни надобно подработать.

Дверь тихо приотворилась, и конюх просунул голову в щель. Это была черная изможденная голова с печальным лицом и покорными глазами.

– С вашего позволения, Рослый…

Рослый отвел глаза от старика Плюма.

– А? Это ты, Горбун? Тебе чего?

– Вы мне велели растопить смолу, чтоб замазать копыто у мула. Так я ее уж растопил.

– Да, понятно, Горбун. Я сейчас приду и все сделаю.

– Ежели хотите, я сделаю.

– Нет, я сам.

Он встал.

– И еще вот чего, – сказал Горбун.

– Да?

– Этот верзила, новичок, возится в конюшне с вашими щенками.

– Не беда, он им ничего не сделает. Я ему подарил одного.

– Я все же решился сказать вам про это, – продолжал Горбун. – Он их вынимает из ящика и держит в руках. Это им не на пользу.

– Ничего он им не сделает, – сказал Рослый. – Ну, пошли.

Джордж поднял голову.

– Если этот болван там мешает, вышвырни его вон, Рослый, – вот и все.

Рослый вслед за конюхом вышел из барака.

Джордж сдал карты, Уит взял свои и посмотрел в них.

– Видал новую куколку? – спросил он.

– Какую такую куколку? – удивился Джордж.

– Ну, новую супружницу Кудряша.

– Да, видал.

– Ну что, разве она не красавица?

– Я не разглядел, – сказал Джордж.

Уит с таинственным видом положил карты.

– Так вот, не зевай, гляди в оба. Тогда много кой-чего разглядишь. Она ничего и не скрывает. Я такой еще никогда не видел. На всех мужиков заглядывается. Ей-богу, даже конюху проходу не дает. И какого дьявола ей не хватает?

– А что, произошли какие-нибудь неприятности с тех пор, как она здесь? – спросил Джордж как бы невзначай.

Было ясно, что Уита карты не интересуют. Он уронил руку на стол, и Джордж, отобрав у него карты, стал раскладывать пасьянс: семь карт и шесть сверху, а поверх – еще пять.

Уит сказал:

– Понятно, об чем ты спрашиваешь. Нет, еще ничего не было. Кудряш бесится, только и всего, но едва ребята вернутся с работы, она уж тут как тут. Ищет, мол, мужа или забыла здесь что-то. Похоже, ее здорово тянет к мужчинам. А Кудряш так и кипит, но покуда сдерживается.

– Она еще наделает тут делов, – сказал Джордж. – Из-за нее не миновать заварухи. В два счета можно угодить за решетку. Я думаю, у Кудряша здесь хватает прихвостней. Ранчо, где полно мужиков, не место для молодой женщины, особенно такой, как эта.

– Ежели хочешь, – сказал Уит, – поедем завтра вечером с нами в город.

– А на кой шут? Чего там делать?

– Обыкновенно. Пойдем к старухе Сюзи. Веселое местечко. Сама старушенция такая потешная – всегда отмочит какую-нибудь шутку. Вот, скажем, в прошлую субботу пришли мы к ее парадной двери. Сюзи отворяет дверь и кричит: «Девочки, скорей одевайтесь, шериф приехал!» Но ни одного скверного слова, ни-ни. У нее там пять девочек.

– А во сколько это обходится? – спросил Джордж.

– Два с половиной доллара. И порция виски – еще двадцать центов. У Сюзи есть удобные кресла, можно посидеть, отдохнуть. Ежели не хочешь ничего другого, можешь просто посидеть в креслах, пропустить стаканчик-другой и приятно провести время. Сюзи никогда не против. Она не шпыняет гостей и не выставляет их за дверь, ежели они не хотят девушки.

– Надо будет сходить с вами, поглядеть, – сказал Джордж.

– Конечно, пойдем. Можно хорошо поразвлечься – одни шуточки ее чего стоят. Как это она сказала один раз: «Я, говорит, знаю людей, которые на полу тряпичный ковер расстелили да лампу с абажуром поставили возле граммофона и думают, будто у них настоящий салон». Это она про Клару. А еще она говорит: «Я знаю, чего вам, ребята, надобно, говорит. Мои девочки чистые, говорит, и виски я не разбавляю водой. А ежели кто из вас желает поглядеть на лампу с абажуром да обжечь крылышки, так вы дорогу знаете». И еще она говорит: «Некоторые стали кривоногими, потому что больно уж любят глядеть на лампу с абажуром».

– У Клары, стало быть, другой такой же дом, так, что ли? – спросил Джордж.

– Известное дело, – ответил Уит. – Но мы туда не ходим. Клара берет три доллара за девочку и тридцать пять центов за виски. Но шутить так ловко она не умеет. А у Сюзи чистота и удобные кресла, и она не пущает к себе всяких проходимцев.

– Нам с Ленни надобно деньжат скопить, – сказал Джордж. – Я мог бы пойти с вами, посидеть там и выпить, но отдать два с половиной доллара никак не могу.

– Ну, надо же человеку развлечься хоть иногда, – сказал Уит.

Дверь отворилась, и вошли Ленни с Карлсоном. Ленни прокрался к своей койке и сел, стараясь не привлекать к себе внимания. Карлсон полез под койку и вытащил оттуда мешок. Он не смотрел на старика Плюма, который все еще лежал, отвернувшись к стене. Карлсон нашарил в мешке шомпол и баночку с ружейным маслом. Он положил их на койку, взял револьвер, вынул затвор и вытряхнул гильзу из ствола. Потом стал чистить ствол шомполом. Когда затвор щелкнул, Плюм повернулся и посмотрел на револьвер, потом снова отвернулся к стене.

– Кудряш сюда не заходил? – спросил Карлсон как бы невзначай.

– Нет, – ответил Уит. – А что?