Листов было вырвано много… И большая часть тетрадей была как раз в клеточку.

Мы с Веркой вновь уставились на план.

– Ты уверена, что это Витя его рисовал? Зачем? Почему ты так решила? Потому что Сашка нашел его за трубой в комнате, где Маринкин муж с приятелем пережидали бурю? Почему он вообще решил его там спрятать? Для кого?

Я не была ни в чем уверена. Но ведь кто-то же рисовал эту бумажку, причем явно очень торопился… А листок, похоже, все-таки вырвали из одной из этих тетрадей.

По центру листа определенно – лес. Художник попытался изобразить елочки пятью палочками каждую: одной вертикальной и по две наклонных по бокам. Лес занимал самую большую площадь – или просто Витя воспринимал его как очень большой. Сколько там ему пришлось по нему пробираться? В верхней части листа – река и, по всей вероятности, деревня (каракули напоминали домики). И отдельно стоящий замок. Перед замком – нечто непонятное: какие-то прямоугольники, вернее, геометрические фигуры, претендующие на то, чтобы их называли прямоугольниками. Они, кстати, были вырисованы наиболее тщательно. Более того, на двух фигурах стояло множество точек: словно рисовавший «бил» по ним кончиком ручки. В другой стороне – той, куда шел Витя, – после леса находилось поле, потом опять лес. И вот дорога. Железная? Если соединить этот план с планом Михаила Николаевича, то получалось, что старая финская деревня должна располагаться на окраине поля. Более того, Михаил Николаевич хорошо помнил, как течет река, и изобразил ее продолжение – отсутствующее на Витином чертеже.

– Ну что, все равно поедем? – спросила Верка.

– А ты можешь предложить что-то другое?

Мы убрали документы на место, полили цветы, следуя инструкции, и уже собрались подключиться к мужчинам, чтобы побыстрее закончить работу, когда раздался звонок в дверь.

– Это менты! – прошептал в ужасе одноклассник. – Нас сейчас заберут в кутузку.

– Никого никуда не заберут, – ответила я. – Но лучше не высовывайтесь. Вера, пошли со мной.

Мы на пару приблизились к двери, я глянула в глазок и увидела на площадке одну женщину. Однако жизнь научила меня никому не доверять и я спросила уверенным голосом:

– Кто?

– А Марину можно? – раздался голос. – Это ее подруга.

Я решилась открыть дверь.

На площадке стояла женщина примерно моего возраста, ухоженная и, несомненно, прилагающая немало усилий, чтобы сохранить уходящую молодость. Правда, в облике чувствовалась какая-то потрепанность, взгляд – хищницы. Одета была стильно, благоухала «Диором» и явно тянула на подругу Марины. Но я не успела сказать ни слова.

– Катенька, никак ты? – спросила Верка, прищуриваясь. Тон подружки мне не понравился. Она, конечно, всегда недолюбливала баб, но тут чувствовалось страстное желание впиться гостье в физиономию или выцарапать глаза.

Женщина слегка дернулась и уставилась на Верку.

– Гренадерша? – обалдела она. И, похоже, у нее тут же возникли желания, аналогичные Веркиным.

– Ну вообще-то я теперь – Вера Николаевна, – гордо произнесла подруга, вздергивая подбородок.

Гренадерша – это Веркина кличка с первых лет карьеры «ночной бабочки», которую подружка терпеть не может. Хотя кликуха очень подходит: у Верки рост – метр восемьдесят три, широкие плечи, бюст шестого размера, но узкие бедра.

Я отступила в сторону, пропуская не известную мне Катю и еще раз убеждаясь, как тесен мир. Вместе с нами Катя проследовала в гостиную, которую мужики уже убрали, теперь орудуя на кухне.

– А там кто? – кивнула Катя в сторону кухни, явно услышав звуки. – И где Яша?

Тон у Кати был властный. А вообще по какому праву она задает такие вопросы? Кто она здесь?

– Ты разве не знаешь, что Марина уехала? – спросила Верка, не отвечая на вопросы нежданной гостьи.

– Нет, – покачала головой Катя. – Я ей никак не могу дозвониться, вот решила заехать на выходных. Она мне очень нужна. Как я могу с ней связаться?

Она перевела взгляд на меня.

– До следующей пятницы – никак, – пожала плечами я.

– Она в пустыне, – с улыбкой кобры сообщила Верка, явно вознамерившаяся хоть как-то отомстить Кате за то, что вспомнила ее старую кличку.

– Где?! – вылупилась на нее Катя.

– На ралли, – еще шире улыбнулась Верка. – Не практикуешь такие выезды? Хорошо можно подзаработать. Мужиков обычно там много, некоторые любят секс во время движения, правда, сама рискуешь жизнью, если машина во что-нибудь врежется. А в пустыне не врежется, поэтому не опасно.

– Я больше этим не занимаюсь, – отрезала Катя, и ее глаза нехорошо блеснули. – Мне просто срочно нужна Марина. Кстати, вы не знаете, где ее муж? Это он на кухне?

Катя решительно встала, глядя только на меня. Похоже, она была совсем не рада встрече с Веркой.

– Ее мужа здесь нет, – сообщила подружка.

– Тогда кто сейчас находится на кухне?! – перешла на крик Катя. – И что вы обе делаете в чужой квартире? Я сейчас вызову милицию!

– Да на здоровье, – закинула ногу на ногу Верка. – Не сомневаюсь, что у них к тебе найдется немало вопросов.

Катя в ярости сжала кулаки, но тут в комнату просунулась Сашкина голова, и сын сообщил, что они «там» все убрали.

– Еще что-то убирать? – уточнил сынок.

– Ничего, Саша. Мы уходим.

– Чем вы тут занимаетесь? – воскликнула Катя.

– Если вас это касается: убираем квартиру, – холодно заметила я. – Мне очень жаль, что Марина не вам это поручила.

– Катя бы тут так наубирала, что хозяйка потом недосчиталась бы половины вещей, – ехидно заметила Верка.

– Слушай, ты… – Лицо Кати исказила ненависть.

– Все, встаем и уходим, – твердо заявила я. – Мальчики!

Все трое вытянулись передо мной, как лист перед травой. Катя посмотрела на них с неприязнью, но тем не менее обратилась к моему однокласснику и Михаилу Николаевичу:

– Может, хоть вы мне скажете, где сейчас находится Витя?

– Помер Витя, – сказал Михаил Николаевич. – Царство ему небесное. Вот только не знаем, когда хоронить будут. Марины-то нет. Без нее никак. А родители его сами давно в могиле. Больше родственников нет.

– Понятно, – медленно произнесла Катя, но не поинтересовалась, как и от чего умер Маринин муж.

Она холодно кивнула мне и мужчинам, проигнорировав Верку, и удалилась.

– Чего ей было надо? – спросил Сашка, когда мы уже ждали лифт, позволив мужчинам уехать первыми.

Мы с Веркой обе пожали плечами. Подружка тем временем рассказала, что Катька всегда была редкостной сукой (правда, Верка так отзывалась обо всех коллегах по своему нелегкому ремеслу, да, пожалуй, и о всех женщинах), а также нечиста на руку.