через полтора-два часа они появятся перед позициями, занятыми советскими войсками. Дождавшись подтверждения приема, Скадов приказал двигаться дальше.

— Командир, — раздался за спиной голос Скворцова. — Что им делать на востоке? Они же знают, что там наши.

— Хороший вопрос, — признал Скадов. — Поразмысли сам, может, придумаешь что.

Сам он придумать не мог. Немцы предпочитают сдаваться американцам, а не русским, тогда почему колонна идет на восток? Заблудились? Теоретически возможно — шоссе петляло довольно часто, но капитан не верил в это. И было еше кое-что — немцы не были похожи на тех, кто собирается сдаться. Скадов это чуял нутром.

А на что тогда они похожи?

На подразделение вермахта, выполняющую боевую задачу — вот на что.

Скадов, продолжая двигаться вперед и не упуская ничего из того, что происходило на шоссе и вокруг него, усмехнулся. Кто может отдать боевую задачу после капитуляции? А может, мелькнула мысль, ими командует фанатик, заразивший своим фанатизмом все подразделение? Что ж, если они из частей СС, такое можно допустить. И в чем может быть боевая задача? Перебить как можно больше русских перед тем, как погибнуть?

Возможно ли такое объяснение? Формально да. Но интуиция подсказывала капитану, что оно неверное.

Язык, мелькнула мысль, нам действительно нужен язык. Генерал был прав.

Скадов остановился и подождал, пока вся группа соберется вместе. Затем кратко объяснил им боевую задачу. Судя по карте, ближайшим населенным пунктом, к которому можно было скрытно подобраться, была деревушка Арлесберг.

— А если там не будет военных? — спросил Скворцов.

— Разберемся, — ответил капитан.

До деревушки они добрались часа через три. За это время по шоссе прошла еще одна колонна — три грузовика с пехотой и командирская машина. Скадов не стал тратить время на размышления, что им нужно на востоке. Теория о фанатичном командире, и без того хрупкая, дала трещину.

Разведчикам повезло — в деревушке квартировалась пехотная часть. Казалось, немцы были совсем не в курсе, что проиграли войну. С чего бы это? У них договоренность с американцами? Скадов, запретив задавать себе вопросы, ответить на которые он все равно не мог, организовал наблюдение. В одном из домов, стоявших с краю, разведчики заметили двоих рядовых. Лучше бы взять офицера, подумал Скадов, но на худой конец сойдет и рядовой. То, что солдат было двое, несколько осложняло операцию, но выбирать не приходилось.

Разведчики собирались дождаться темноты, но им улыбнулась удача — один из квартирантов решил прогуляться за земляникой. На солнечном пригорке между высоких сосен его и взяли — Федор Крюков, мастер спорта по самбо, уложил немца удушающим приемом и парой спокойных слов уговорил пленного молчать — если тот хочет жить. Судя по реакции, хотел.

Федор поставил пленного на колени, завел руки за спину и связал запястья. Затем несильным тычком поднял его на ноги и обыскал. Оружия у немца не оказалось.

— О! Сигареты! — Федор вытащил из кармана зеленую картонную коробочку с надписями сверху «ECKSTEIN» и снизу «CIGARETTEN» и цифрой «5» посередине. — Слабые у тебя сигареттен, фриц! То ли дело наша махорка! Пробовал самокрутки?

Немец, разглядывая разведчиков, робко заулыбался. Он все еще не мог понять, что происходит.

— Федор, хватит паясничать, — распорядился капитан. Он колебался — допросить пленного сейчас, еще тепленьким, или первым делом доставить в штаб. Издалека, с востока, донесся звук танкового выстрела, затем еще один, и после они пошли чередой. Должно быть, «Пантеры» дошли до наших позиций, подумал Скадов. Это решило дело.

— Возвращаемся, — скомандовал он. — Федор, фриц пока на тебе, следи за ним. Через час поменяешься со Скворцовым. Все ясно?

— Так точно, товарищ командир, — ответили разведчики.

— Все, пошли, — распорядился Скадов.

Обратный путь был им знаком и поэтому оказался легче, но к своим разведгруппа вышла только глубокой ночью. Немец, видимо, поначалу решивший, что произошедшее — это нечто вроде учений, проверки боеготовности, — со временем впал в уныние, постоянно спрашивал, когда будет привал, так что Федор пару раз несильно приложил его прикладом, чтобы тот осознал всю серьезность ситуации и заткнулся. Получив втык, немец и впрямь перестал заикаться о привале, но вместо этого начал бормотать себе под нос, жалуясь на жизнь. Капитан, шедший впереди и поневоле слышащий пленного, узнал о тяжкой жизни переселенца на восточных территориях, о партизанах в Карпатах и о том, как встреча нового, сорок пятого года в Киеве была испорчена терактом — взорвали здание оперы, в котором местное начальство встречало высоких гостей из Берлина. Что за бред он несет, подумал капитан сквозь накопившуюся за день усталость, совсем с катушек слетел. Ладно, в штабе разберутся.

На позициях было тихо. Ротный, встретивший разведгруппу, подтвердил, что была перестрелка с «Пантерами», но те бой не приняли и отошли. Странно, почему мы их не преследовали, недоумевал ротный, разве у нас недостаточно сил? Капитан поддакнул, не став распространяться о других странностях. Сдав пленного охране и отпустив группу на отдых, Скадов отправился в штаб, доложить о результатах разведки.

Начштаба не спал — склонившись над развернутой на столе картой, он делал на ней пометки карандашом.

— Иди сюда, капитан, — приказал он, выслушав краткий доклад. — Взгляни-ка. Ты молодец, но работала не только твоя группа.

Посмотрев на карту, Скадов не удержался от возгласа удивления. Вся она была испещрена пометками, обозначавшими дислокацию частей СС и вермахта. Мотопехотный полк «Дойчланд», второй танковый полк СС «Рейх», второй саперный батальон.

— Думаю, твой из саперного, — сказал начштаба, сделав пометку, — судя по тому, где ты его взял…

— Откуда все эти части? — пробормотал капитан.

— Не знаю, — отрезал начштаба. — Надо бы провести воздушную разведку, но мне сказали, что самолетов не будет, причем не объяснили, почему… Вот такая петрушка, капитан. Ладно, свободен, иди отдыхать.

— Есть, товарищ полковник!

Почему нет самолетов, недоумевал Скадов, направляясь к казарме, в чем дело? Бред какой-то… Ладно, утро вечера мудренее, подумал он, укладываясь на ночь, посмотрим, что будет завтра…

Никто не говорил о «параллельных мирах» или «порталах». Вместо этого в обиход вошли выражения «особый район» и «коридор». Сашу поражало, насколько практично военные относились к тому чуду, что они видели собственными глазами. Их интересовало, прежде всего, снабжение особого района и его защита от возможной атаки немцев. Возможности коридора оставались ограниченными — самолеты можно было переправлять через него только в разобранном виде, так что формирование авиационного крыла особого района шло крайне медленно, что сильно беспокоило генерала Говорова.

Местность вокруг коридора на глазах превращалась в большую стройку. Туманные полосы с внешней стороны взяли в оцепление — так, чтобы никто не