я, опасливо отодвинувшись от друга.

— Ты ведь сказала, что не чувствуешь боли. Возможно это шоковое, хотя я сомневаюсь. Что-то тут не так…  Поэтому я хочу проверить, что с тобой. И еще раз повторяю, если почувствуешь хоть легкую боль, дай мне знать.

— Угу, — неуверенно кивнула я и позволила Локки стащить с себя всю верхнюю одежду. Смущение — последнее, что я должна почувствовать в данной ситуации. Ну а Локки слишком серьезен, чтобы церемониться с моими принципами.

Я легла обратно на операционный стол и закрыла глаза. До ушей донесся металлический стук медицинских инструментов, а через минуту что-то коснулось живота, по ощущениям схожее с касанием длинного ногтя, и опять же, словно через грубую ткань. Я приоткрыла глаза и, когда увидела зажатый в руке Локки скальпель, тут же их закрыла, дабы обезопасить себя от ненужных впечатлений.

— Что чувствуешь? — услышала я его голос.

— Ничего. Только касание.

После этого его движения посмелели. Я ощущала, как металл проникает под кожу, но совершенно не чувствовала боли, лишь дискомфорт и легкое отвращение. Чтоб отвлечь себя от ненужных мыслей, я начала повторять в уме таблицу умножения. С моей математикой это заняло много времени, и когда я уже дошла до цифры девять, меня окликнул Локки.

— Эй.

— Да? — я открыла глаза.

Вид у парня был, мягко говоря, ошарашенный.

— У меня для тебя две новости. Даже не знаю, хорошие они или плохие. — Он сглотнул, — в общем, ты не умрешь.

— Ну, это уже понятно. Я чувствую себя отлично. Хотя ты упомянул, что у меня почка повреждена, да и, кажется, только что резал мой живот, так в чем же дело?

Он пару секунд молчал, будто сам не верил своей догадке, но потом взглянул на меня, и решительно ответил:

— Просто ты уже мертва…

* * *

Если бы я не знала Локки, то подумала бы, что он шутит. Но он не шутил. На несколько долгих секунд я потеряла дар речи.

— Как? Почему ты так решил?

Он снял перчатки и, прокашлявшись, заговорил:

— Объясню по порядку. Во-первых, ты не дышишь. Вернее ты дышишь, но не часто и то только тогда, когда говоришь. Когда я тебя осматривал, ты вздохнула лишь пару раз. Во-вторых, ВСЕ твои органы не работают. Легкие получают кислород, но в кровь он не поступает, так как сердце не бьется и кровеносная система не функционирует. И, в-третьих, сейчас в тебе примерно полтора литра крови, что совершенно не приемлемо для жизни. Тем более что она не передвигается по сосудам. Поэтому единственное объяснение тому, почему ты не умираешь, есть то, что ты, скорее всего, уже мертва.

Я с минуту просидела в ступоре, переваривая его ответ.

— А почему я не чувствую боли?

— Точно не могу сказать. Я произвел короткое вскрытие, а для выяснения такого рода проблемы, нужно обследовать ткани твоего тела и просканировать мозг. Но, думаю, все дело в нервных клетках твоего организма. Это только мои догадки, но такое ощущение, будто они отключились от мозга.

— В смысле?

— Как я уже сказал, для более детального объяснения нужно подробней исследовать тебя. Понимаешь, грубо говоря, твое тело мертво. Но его ткани, или вернее сказать, клетки, еще живы. И твоя рана…

Локки указал на место моего ранения. Рана была наспех зашита грубой черной ниткой, и хоть выглядела глубокой, но совершенно не кровоточила и явно не собиралась затягиваться. Зато в тех местах, где нить проходила сквозь кожу, все заросло, будто её зашивали не сегодня, а месяц назад. Я вопросительно посмотрела на Локки.

— Я сам удивлен. Тонкие нити рвались, как только я пропускал их через кожу. Потому что кожа твоя сразу же затягивалась. Поэтому я взял грубые нити и постарался сделать все быстро. Но вот еще что…  — Он взял скальпель и, прежде чем я успела возразить, прошелся ним по моей руке.

Я уже ожидала, что хлынет кровь, но вместо этого маленькая красная капля вытекла из раны, после чего порез начал медленно затягиваться, пока совсем не исчез. Я открыла рот от удивления, а через мгновение осознала, что никаких других следов порезов, кроме зашитой раны, на моем животе нет, хотя Локки перед этим почти час копался внутри меня.

— Как? Что? Но…  — у меня не было слов.

Локки провел пальцем по тому месту, где был порез.

— Видишь? Я не знаю, почему так происходит.

Я была в полном недоумении. Последние события, а еще и это…  Я попыталась успокоиться. И это, как на удивление, получилось. Наверное, шок был слишком сильным, чтобы удивляться.

— Так, сделаем выводы. Я мертва…

— Теоретически, — перебил меня Локки.

— Ну да. Я не чувствую боли, все мои раны, кроме одной, зарастают на глазах и почти не кровоточат. Я ничего не пропустила?

— Пока нет.

— Да уж. Ночка так ночка, — я закрыла руками глаза, пытаясь все обдумать, и тут вспомнила, что почти голая, так что быстро накинула на себя окровавленный свитер, застегнув его по самую шею.

— Мио.

— Да?

— Я так тебя и не спросил. Как тебя ранили? — Локки посмотрел на меня с укором.

— Ну, это была случайность. В общем, когда я шла в магазин на меня, ну, напали грабители.

От глубокого тяжелого вздоха парня, я почувствовала себя так, словно сама бегала за подозрительными личностями, умоляя себя пырнуть ножом.

— Что ж, понятно, — он устало потер пальцами переносицу. — Да, и еще, ты не знаешь, что могло вызвать, как бы сказать, твое восстание из мертвых?

Я задумалась, перекручивая все возможные варианты. И все-таки нашла одно. «Черная книга» — пронеслось в голове. И, правда, это единственное объяснение тому, что я сейчас в таком состоянии. Я взглянула на Локки и уверенно произнесла:

— Нет. Понятия не имею.

— Ладно. Вот только что ты сейчас будешь делать? Мне бы не хотелось отпускать тебя домой в таком состоянии, а назавтра найти действительно мертвой. Кто знает, что за чертовщина с тобой твориться.

— Нет, я лучше пойду домой. Да и не чувствую себя присмерти. А завтра пойду в школу, иначе Ирен прибежит ко мне домой выяснять, не упала ли я опять с лестницы.

— Да, она это может, — кивнул Локки на полном серьезе. — Хорошо, я тебя отпущу домой, но с условием, что ты обязательно позвонишь, если твое состояние хоть как-то измениться.

— Обязательно позвоню.

Только после этого Локки позволил мне встать. Став на ноги, я заметила, что хорошо держу равновесие. Мне казалось, что я упаду, как только стану в нормальное положение,