— Тебе надо бы согласовать график полетов с моими дежурствами.

— Я об этом уже подумал, — сказал он, и она рассмеялась. Он немного оправился. Опять принялся ухаживать.

В этот день они с сэром Джорджем пригласили на ленч гостей. Время тянулось невыносимо медленно, она никак не могла дождаться момента, когда сможет выйти в парк. В половине седьмого Эд зашел за ней, они выпили вместе, и он повез ее в госпиталь. Остановив машину у ворот, он спросил:

— В следующее воскресенье тебе дадут выходной?

— Если все будет хорошо.

— Тогда давай сделаем еще лучше и проведем день вместе.

— Я думала, американцы предпочитают проводить выходные в Лондоне.

— Спасибо за намек. Я предпочитаю провести этот день с тобой, если можно. Можем съездить в Оксфорд. Я еще не видел университет. Во сколько ты освобождаешься?

— В восемь утра.

— Отлично. Мы сделаем так. — Он начал командовать так же просто и легко, как управлял джипом. — Ты пару часиков соснешь, а в час я за тобой заеду. О'кей?

— Да, — послушно ответила она. — Прекрасно.

* * *

Она показывала ему колледжи Оксфордского университета.

— Джайлз учился в Крайстчерче. — Она улыбнулась своим воспоминаниям. — Я приезжала на уик-энд… Хорошее было времечко.

— Ты, наверно, знала его всю свою жизнь.

— Да. Его мать — моя троюродная сестра. У нас были общие друзья, мы детьми ходили на одни, и те же утренники, в одну школу танцев. И Джайлз учился в Итоне с моим братом Ричардом.

— Сколько вы женаты?

— Четырнадцать месяцев. А ты женат?

— Нет.

Ее удивило то облегчение, которое она испытала, услышав его ответ.

— Но у тебя наверняка осталась дома девушка.

Ей хотелось полной ясности.

— Полно девушек.

— В это легко поверить.

— Жаль, что ты не видела калифорнийских девушек. И нью-йоркских… А также девушек из Флориды или Техаса…

С небес ударил угрожающий раскат грома, и Эд в притворном раскаянии сложил на груди руки:

— О'кей, господи, английские девушки тоже прелестны.

Он улыбнулся Саре.

— Не поискать ли нам укрытие? Ты грозы боишься?

— Слава богу, нет, — рассмеялась она.

— Жаль. Пропал шанс показать себя офицером и джентльменом. Держу пари, ты неплохо бегаешь.

От волнения ей было трудно дышать, но она храбро ответила:

— Как заяц.

— Порядок. Видишь вон тот навес над лавкой?

Под навесом было тесно, но им хватило места переждать дождь. Сара сняла с головы шарф и вытерла мокрое лицо.

— Беда, — извиняющимся тоном сказала Сара, будто дождь пошел по ее вине. — Весьма прискорбно, но, боюсь, он зарядил на весь день. — Она обеспокоенно взглянула на Эда. — Лучше бы тебе в Лондон поехать.

— Чем же лучше?

— Ну, там можно развеяться, повеселиться…

— Мне и здесь хорошо.

— Стоять в дверях магазина прямо на улице и мокнуть под дождем? — грустно спросила она.

— Стоять рядом с тобой.

— Можно в машине посидеть.

— Значит, бежим туда. На старт, внимание!

Они бежали изо всех сил, крепко держась за руки. Дождь лил как из ведра, вода текла с них ручьями, и, когда они наконец забрались в машину, на них не было сухой нитки.

Внутри было тепло и парко, ливень барабанил по брезенту и заливал ветровое стекло. В тесном пространстве машины Эд казался великаном. Она с замиранием сердца смотрела на его мокрое от дождя лицо, длинные ноги в бежевых брюках, прекрасно вылепленные пальцы, которыми он проверял, хорошо ли закреплен брезентовый верх.

Сара вынула носовой платок, чтобы вытереть капли с лица.

— Твой не годится. Его только на нос хватит.

Он дал ей свой. Она промокнула лицо и подсушила волосы.

— Вот тут еще… дай-ка, я помогу, — сказал он и, взяв у нее из рук платок, стал вытирать волосы, которые кольцами вились вокруг лица Сары.

— Как мокрая курица, — сказала она, скорчив гримасу.

— С красивыми перышками.

Взгляды их встретились, и Сара поспешила отвернуть лицо и отодвинуться.

Ее влекло к нему, и она чувствовала, как его тоже тянет к ней. Оба это понимали, и оттого беспокойство Сары росло. Ведь они видятся всего в четвертый раз, и — как с самого начала — Сара каждую минуту была начеку. Но ее сердила собственная подозрительность. Она считала, что устоит против чар любого мужчины, так уж воспитал ее Джайлз. Но этот американец что-то в ней перевернул. Было бы разумно прямо сейчас расставить все по своим местам, не то, пожалуй, будет поздно. В последнее время она не столько думает о муже, сколько об Эде Хардине. Ведет себя как простая деревенская девчонка, что живет по пословице «с глаз долой — из сердца вон».

Он следил за тем, как она смотрит в окошко на струи дождя, понимая, что ее тревожит. Ему безумно хотелось прикоснуться к ней, но он знал, что тогда ничто не сможет его остановить. Она замужняя женщина; ее муж далеко за морями; она связана чувством долга. Она не принадлежит себе.

Он так хотел увидеть ее, окунуться в море спокойствия, услышать ее хрустальный голос с дивным английским акцентом, звучащий кристальной прохладой и мягкой теплотой, насладиться пониманием, которое излучают ее прекрасные глаза. Она была бальзамом на его раны, на горькие мысли и тяжкие воспоминания. Она была единственной, с кем он мог забыть тягостное прошлое, ужасное настоящее и не думать о неизвестном будущем. Она успокаивала, умиротворяла и восстанавливала силы. Она ничего не ждала от него и ничего не требовала; она принимала его таким, какой он есть, и могла дать очень, очень многое, не прося ничего взамен. Ему хотелось приникнуть к этому источнику. Но она замужняя женщина, она недоступна ему.

Сколько раз он говорил себе, что на этой проклятой войне каждый — за себя; что такие слова, как честь и порядочность, никого не заботят. Но для нее эти понятия не утратили своего значения. Одно дело — чувства, и совсем другое — поступки. Один неверный шаг с его стороны — и она будет потеряна навсегда, а эта мысль была для него невыносима. То, что они встретились и подружились, само по себе чудо. Большего он не вправе ждать.

— По-моему, он не собирается кончаться, — сказал Эд как можно беззаботней. — Может, зайдем куда-нибудь выпить чаю? Знаешь здесь приятное местечко?

Она задумчиво посмотрела на него, улыбнулась, и у него екнуло сердце.

— Приятное? Пожалуй. Поехали. Я буду лоцманом.

* * *

— Насколько я помню, ты говорила, что университет закрыт, — сказал он, пристально глядя сквозь ветровое стекло, потому что они как раз подъезжали к воротам одного из колледжей.