— Вы хотите вызвать вместо них подруг обвиняемой? — спросила Сестра Ограда.

— Нам нужен свидетель, который удовлетворит всех нас как беспристрастный и правдивый. — Настоятельница изучала поверхность стола, лежащего между ее распростертыми руками, как будто такая надежда была невозможна.

Сестра Колесо заглотила наживку.

— Избранная была там! — Она торжествующе огляделась.

Сестры Сало и Чайник подавили многострадальные вздохи.

— Тогда пусть это будет Послушница Зоул. — Настоятельница кивнула Чайник, и та поспешила к двери. — По крайней мере, никто не может обвинить ее в том, что она дружит с любой из сторон. Или с кем-то еще. Нона и Джоэли могут подождать снаружи.

Чайник проводила их до двери и вернулась к столу, послав за Зоул. Тени паутиной цеплялись за монахиню, когда она шла. Они усеивали ее лицо, как будто были пятнами, бегущими по коже. Когда Яблоко привезла Чайник обратно, раненую и изменившуюся, за столом не было ни одного человека, который бы считал, что в монастыре все еще есть для нее место, не сейчас, когда она ходила в темноте, как ной-гуин. Это был долгий спор. Долгая ночь и еще более долгое утро. Но в конце концов Стекло подтолкнула сестер к нужному ей решению.

— Вы же знаете, что для Ноны нет безопасного места, если она покинет этот монастырь. — Сестра Яблоко обращалась к столу в целом, избегая смотреть на Сестру Колесо и Сестру Шпиль. — Мы больше поколения ждали послушницу три-кровку, а теперь вы хотите отправить ее к нашим врагам из-за драки с девушкой, которая никогда не забывала, что родилась Сис. Одна половина Джоэли — злоба, а вторая — привилегии.

— Она член нашей общины сестер! — Колесо сердито посмотрела через стол. — И она была почти убита, находясь под защитой Предка.

— Покушение на убийство карается печью. Тогда она не будет представлять для нас никакой опасности. — Сестра Ограда говорила легко, как будто это не имело никакого значения. — Она не попадет ни в чьи руки.

— В Сладостном Милосердии мы скорее топим, чем готовим, — сказала настоятельница без тени юмора. — И нам удавалось избежать смертной казни в течение нескольких десятилетий. Я не собираюсь начинать сегодня все сначала.

Громкие голоса в коридоре привлекли их внимание к двери. Настоятельница Стекло взмолилась, чтобы послушницы больше не дрались. Спор становился все ближе, и она расслабилась, услышав жалобу мужчины. Короткий стук в дверь, и жаркий спор за дверью продолжился.

— Войдите!

В комнату ворвалась Сестра Ведро.

— Он не хочет слушать! Я же велела ему остаться! — Она надела одежду сестры всего два года назад, и для Настоятельницы Стекло по-прежнему выглядела ребенком. Требовалось усилие, чтобы не назвать ее Послушницей Сулери. За ней шла Зоул, взиравшая на мир с беспристрастной неприязнью; ее рясу облепили пятна льда. За спиной Зоул стоял высокий седовласый мужчина в плотном бархатном одеянии.

— Ирвон! — Настоятельница Стекло встала, чтобы приветствовать судью. Остальные монахини последовали ее примеру, сестра Роза с трудом, слишком долго она просидела и весила в три раза больше, чем следовало бы.

Молодой человек, обремененный книгами законов, поспешил к судье, чтобы представить его:

— Судья Ирвон Галамсис передает настоятельнице монастыря Сладкого Милосердия свои приветствия и поздравляет ее по случаю девяносто седьмой годовщины победы императора Ройана Анстсиса над восставшими пеларти.

— А, это. Как мы могли забыть? — Настоятельница Стекло расплылась в улыбке, превратив ее в самую искреннюю имитацию, какая только была в ее распоряжении. — Ирвон! Как приятно снова получить удовольствие от вашего общества. Сколько прошло... три года?

— Простите за вторжение, дорогая настоятельница. — Ирвон склонил голову в поклоне. — Но, увидев приход молодой леди, ради которой я проделал весь этот путь, я почувствовал, что должен быть услышан.

Настоятельница Стекло на мгновение подумала о том, чтобы выпроводить судью из зала, возможно, даже из монастыря, но это было бы дорогим удовольствием. Лучше отдать маленькую победу в виде места за монастырским столом, чтобы компенсировать ожидающую его потерю. Она указала на свободный стул, и помощник выдвинул его для судьи.

— Встань в конце стола, Послушница Зоул. — Настоятельница Стекло указала место, прежде чем взглянуть на Сестру Ведро. — Верните Нону и Джоэли, сестра.

Обвиняемая и обвинительница вернулись в зал через минуту после того, как младшая монахиня вышла. Сестра Яблоко вытянула шею, чтобы посмотреть на Джоэли с особым вниманием, ее глаза сузились. Дальше за столом Сестра Сковородка кашляла и бормотала что-то о холоде.

— Послушница Зоул, что вы можете рассказать нам об утреннем происшествии на меч-пути? — Настоятельница Стекло одарила девушку теплой улыбкой, зная, что она не получит ее обратно.

— Послушница Джоэли обвинила Послушницу Гессу в том, что она помогла Йишт украсть корабль-сердце, — сказала Зоул. — Нона сбила ее с ног.

— Я бы сама хотела сбить ее с ног, — сказала Настоятельница Стекло.

— Я бы так и сделала. — Сестра Сало бросила на Джоэли суровый взгляд. — Без всяких «хотела».

— А потом Нона ее задушила! — воскликнула Сестра Ограда.

Зоул покачала головой:

— Она держала Джоэли за шею. Не душила.

Сестра Колесо раздраженно фыркнула, но не смогла заставить себя возразить Избранной.

Сидевшая рядом с ней Сестра Ограда злобно посмотрела на Нону, затем подняла руку в сторону Джоэли:

— Конечно, ее душили! Вы можете увидеть это!

— Нет. — Зоул снова покачала головой. — Этого не было.

— Но эти синяки! — Сестра Ограда стукнула кулаком по столу. — Ты думаешь, мы слепы?

— Доказательства действительно кажутся убедительными. — Ирвон кивнул, и отблески свечей блеснули на золотом обруче вокруг его волос.

Зоул пожала плечами.

— Это чепуха. — Ограда оглядела сидящих за столом. — Мы должны проголосовать, и тогда настоятельница примет решение.

Настоятельница Стекло надула щеки. Были только два голоса, которые имели значение, остальные она могла отменить, но, если две старшие сестры монастыря объединятся против нее, дело придется передать архонтам или первосвященнику. Такое публичное несогласие ослабит ее позиции, и Нона, скорее всего, будет признана виновной в любом случае:

— Тогда давайте проголосуем.

— Виновна. — Сестра Ограда сложила руки на груди.

— Невиновна. — Сестра Яблоко нахмурилась, все еще наблюдая за послушницами.

— Я воздерживаюсь,— Сестра Сковородка съежилась в своем поход-пальто, которое она никогда не снимала в эти дни.

— Невиновна, — сказала Сестра Сало. — Если бы Нона хотела убить девочку, она бы отрубила ей голову.