– Ты любишь Тома? – спросила ее Анна.

– Говоря по правде, люблю, и любила еще до того, как мы поженились. Иногда с ним трудно, но есть в нем кое-что такое…

Она замолчала, и ее уста тронула едва заметная таинственная улыбка, натолкнувшая Анну на мысль, что мастерство Тома Болейна на ристалище имеет свое продолжение также и в спальне.

То же самое можно было сказать и о Джордже Гастингсе. До сих пор каждую ночь он проявлял на брачном ложе похвальное вдохновение. Прежде чем уснуть, они совокуплялись, иногда и не единожды. Однако разговаривали они редко. И он никогда не говорил, что влюблен в нее.

«Это и не обязательно», – снова подумала Анна. Браки заключают для того, чтобы произвести на свет наследников. Разве священник не благословил их плодиться и размножаться? О романтической любви он не сказал ничего.

В ту ночь, однако, после соития с Джорджем Анна лежала без сна, прислушиваясь к тихому сопению супруга и размышляя о том, будет ли ей достаточно того, что у них есть, когда они вместе состарятся. Охладеют ли они друг к другу со временем, как, по-видимому, происходит со многими семейными парами? Будет ли их связывать что-либо, кроме общих детей?

Анна понимала, что в отношениях между супругами возможно и нечто большее. Она заметила искреннюю привязанность Бэсс к своему Тому еще до того, как подруга доверила ей свои чувства. Также Анна наблюдала за взаимоотношениями матери Джорджа с ее вторым мужем, Ричардом Сэшевереллом, избранным ею после того, как она овдовела. С ним у леди Хангерфорд была подлинно супружеская связь. Они были не только любовниками, но и друзьями.

Повернув голову, Анна взглянула на Джорджа, погруженного в безмятежный сон рядом с ней. Она не любила его сейчас, но полагала, что когда-нибудь сможет полюбить. А тем временем она была намерена получать удовольствие от того, что у них уже есть. Порочно улыбнувшись, Анна скользнула ладонью вниз по его груди и дальше, пробуждая мужа ото сна особым, доставляющим им обоим несказанное удовольствие способом.

Дворец в Ричмонде, Рождество 1509 года

Шестнадцатого декабря двор переехал в Уанстед, а затем перебрался в Ричмонд, чтобы провести там Рождество, и лорд и леди Гастингс вновь были размещены в двухкомнатных покоях. Королева часто отправлялась спать рано, но король и его приближенные бодрствовали допоздна. Анна с Джорджем полностью отдавались веселью на пирах, которые почти всегда завершались балом. Анна никогда не испытывала недостатка в танцевальных партнерах.

Король Генрих выбирал ее для более энергичных танцев, уже зная, что ее мастерство не уступает его собственному. Анне это льстило.

Она немного нервничала, но только поначалу. Вскоре ее волнение в обществе короля прошло, и она с головой уходила в исполнение танца.

Его величество выделялся в любом помещении, где бы ни появился, привлекая к себе всеобщее внимание. Каждое женское сердце в его присутствии начинало биться чуть-чуть сильнее. Хотя Анна и была старше короля на восемь лет и была замужем, она не могла противиться очарованию его юношеской наружности и его напору. К концу каждого танца ее улыбка выражала такое же удовольствие, что читалось и на лице ее сеньора.

Анна убеждала себя, что тепло, наполняющее все ее тело, было следствием всего лишь физического напряжения. Быстрые движения заставляли ее учащенно дышать и сожалеть, что нынешняя мода не позволяет носить не столь туго зашнурованные платья.

– Леди Анна, у вас перекосился гейбл[7], – сказал его величество и протянул руку, чтобы поправить.

Даже сквозь бархат треугольного головного убора и сквозь шелк его подкладки Анна, как ей показалось, почувствовала прикосновение короля. Когда он принялся расправлять свисающие с обеих сторон тесемки и его пальцы пробежали по ткани ее корсажа, Анна затрепетала.

– Скажите мне, леди Анна, – начал Генрих и приподнял пальцами ее подбородок, вынуждая Анну посмотреть ему в глаза, – пришелся ли вам по нраву лорд Гастингс?

На мгновенье ей показалось, что в его взгляде промелькнула какая-то затаенная мысль, но она тут же отчитала себя за глупость. Король просто флиртует с ней, и она должна отвечать ему в том же духе, поддерживая необременительную дружелюбную беседу. Те, кому удается развлечь короля Генриха, пользуются его благосклонностью.

– Я считаю, что он мне подходит, ваше величество, – ответила она. – Хотя любой мужчина меркнет перед нашим королем.

Анна вложила в эти слова шутливый смысл, предназначая их только для монарших ушей, но Чарльз Брендон оказался достаточно близко, чтобы их расслышать. Хохотнув, он, не мешкая, повторил ее ответ Невиллу, Гилдфорду, Комптону и всем остальным. К ужасу Анны, Джордж также узнал о том, что она сказала королю.

Через весь зал она заметила, как потемнело лицо ее мужа от смущения. Кончики его ушей стали ярко-красными. Анна хотела бы забрать свои необдуманные слова обратно, но сказать что-либо еще значило бы только усугубить ситуацию. Она бросила в сторону мужа взгляд, полный раскаяния, но он этого не увидел. А потом король шагнул к ней, загородив Джорджа от ее взора, и увлек Анну в следующий танец.

Его величество не заметил состояния Джорджа. Анна улыбалась и вела себя как ни в чем не бывало, продолжая непринужденную светскую беседу, как и приличествовало придворной даме, но между тем ее не покидало беспокойство. Она вовсе не намеревалась смутить своего мужа. Анна решила уладить это недоразумение сразу же, как только они останутся наедине в своей спальне.

Но когда Анна наконец вернулась в свои покои, Джорджа там не оказалось. В ту ночь он так и не пришел к ней в постель. Утром его слуга доставил записку Мериэл, горничной. Это было короткое деловое сообщение: Джордж отбыл по делу в одно из поместий. Он будет отсутствовать несколько дней.

Анна приказала себе не переживать. Когда Джордж вернется, она изольет на него поток нежности, заглаживая вину за свои бездумные слова. Она вовсе не хотела умалять супружеские способности Джорджа. Несомненно, он это поймет. К тому же он прекрасно знал, каков этот Брендон, да и остальные. Джордж никогда не воспринимал их подтрунивания всерьез.

По ночам в отсутствие мужа Анна спала плохо, но днем приготовления к Рождеству отвлекали ее мысли от размолвки с ним.

Она только что приступила к завтраку в своей гостиной утром в день св. Стефана[8], как в дверях появилась ее сестра.

– Вы с Джорджем поссорились? – требовательно спросила она.

– Конечно, нет.

Анна жестом пригласила нежданную гостью присаживаться за небольшой стол с питьем и закусками. Элизабет уселась на предложенный стул.

– Его отослал король?

– Зачем бы ему это понадобилось?