Последние годы тётя Кристина до чрезвычайности болезненно воспринимала тишину, поэтому в квартире у неё даже ночью с упрямостью подвыпившего мужика на разные голоса бормотало радио.

— Влететь бо-о-омбой?! Ты все такой же дерзкий, Лёва, как всегда! — встретила его ворчанием тётка. Она как раз пила чай с подсоленными ржаными сухариками, собственноручно насушенными и красиво уложенными в сухарнице.

— Я — «дерзкий», тёть Кристина?.. — ошеломился Лев Тимофеевич и с некоторой опаской покосился на себя в зеркало, а потом на свою внушительную тётку, которая с детства упрямо звала его то «мямликом», то «хлюпиком», за что была неоднократно ругана родной сестрой и, по совместительству, матушкой старшего следователя.

Смуглую кожу Кристины Арчибальдовны испещряли многочисленные складочки и морщинки, а седая хала на голове колыхалась от сквозняка — вот такая тётя в чёрном шёлковом запашном халате сидела перед ним и, аппетитно причмокивая, пила чай вприкуску. Вдобавок, в правом глазу тёти Кристины поблёскивал имиджевый монокль, а на краю стола лежала открытая пачка папирос «Дымок».

— Сухарик, Лёва? — предложила Кристина Арчибальдовна.

— Не откажусь… — Лев Тимофеевич кинул солёный сухарик в рот и стал его покорно жевать. — Я, тетя Кристина, пришел к вам посоветоваться по поводу священной швабры, — дожевав, признался он.

— Той самой, которую украли из передвижного музея Кристальди? — Кристина Арчибальдовна приглушила радио и пытливо взглянула в глаза племянника.

Следователь бросил в пустой стакан кусочек сахару, насыпал сверху заварки и залил всё это дело крутым кипятком.

— Священная швабра на рынке раритетов котируется наравне с такими артефактами, как… — тётя Кристина закашлялась.

— Как совок и метла? — не моргнув, вставил Лев Тимофеевич.

— Лева, не паясничай, — поморщилась тётя Кристина. — Швабра, к твоему сведенью, котируется с алтарём неандертальца и очками циклопа!

— Разве циклоп носил очки?.. — чуть не подавился сухариком Лев Тимофеевич. — Вы ничего не перепутываете, Кристина Арчибальдовна?

— К твоему сведенью, все циклопы до единого носили очки! — назидательно изрекла бывший счетовод Научно-исторической библиотеки. — Солнцезащитные, а ты про какие думал, хотела б я знать?..

— С ума сойти! — схватился за голову Лев Тимофеевич. — Вы изменили мою картину мира, тётя Кристина.

— Вот не пошел в науку, лодырь! — пристыдила племянника Кристина Арчибальдовна. — А уж как я тебя просила, а ты все цирком бредил, да на домре играл… Был бы умным, а не таким, как теперь!

— А сколько всего их было? — спросил пересохшим ртом Лев Тимофеевич.

— Швабр?.. Семь, — отчеканила тётя Кристя. — И все, кроме одной, были в отличном состоянии. Раньше швабры делали из палисандра, ну просто хоть полы ими мой! Ну, что ты лыбишься?.. Ох, племянник, дождёшься, чует моё сердце!

— Тётя Кристина, может быть, вспомните, кому они принадлежали?

Тётка закурила и встала. Затем, не говоря ни слова, отправилась в туалет.

— Итак, — вернувшись, сообщила она. — Насколько я помню, первая швабра принадлежала Будде! Вторая — Магомету! Третья — Иуде! Четвёртая — Сократу! Пятая — царице Савской! Шестая, вроде бы, Мате Хари, а седьмая — Еве Браун! Ну, если, конечно, я ничего не путаю, Лёва, ведь прошло двадцать лет с тех пор, как я окунулась в пенсионную жизнь…

У Льва Тимофеевича от изумления открылся рот, но он быстро взял себя в руки и закрыл его.

— У меня есть снимок пропавшей швабры, вот, полюбопытствуйте, тётя Кристя! — порывшись в портфеле, Лев Тимофеевич выудил оттуда фотографию.

— Только эксперт Бубс сможет помочь тебе в поиске этой швабры, Лёва! — Кристина Арчибальдовна недолго разглядывала снимок. — Если захочет, конечно.

— Какой ещё Бубс? — поперхнулся чаем Лев Тимофеевич. — Разве не всё равно, чья это швабра?

— Совсем нет, Лёва… Бубс, к твоему сведенью, проводил по швабрам классификацию для аукциона Сотбис! Если не веришь мне, то посмотри в Интернете, — Кристина Арчибальдовна зевнула, прикрыв ладонью рот. — И ещё Бубс написал монографию о швабрах.

— Я всё никак не возьму в толк, тётя Кристя, — пожаловался тётке Лев Тимофеевич. — Почему вор позарился на какую-то швабру, хотя в галерее на полках лежали бриллианты и изумруды?..

— Любой экземпляр швабры — мечта коллекционера и стоит страшных денег, — дуя в блюдце, вздохнула Кристина Арчибальдовна. — Куда там бриллиантам до швабр!

— Значит, Бубс? — Лев Тимофеевич допил чай и поднялся. — Спасибо, тётя Кристя, рад был повидаться.

— Лёва, скажи, ты помнишь, что главное в этой жизни? — уже на лестнице, проникновенно глядя в глаза племянника, спросила тётка Кристя.

— Главное в этой жизни — не выходить за рамки, — привычно отчеканил Лев Тимофеевич и чмокнул тётку в усатое лицо.

— Племянник, говорят, что ты отличный следователь? — наклонив голову, спросила Кристина Арчибальдовна.

Лев Тимофеевич застенчиво улыбнулся, и отвечать не стал.

Было уже довольно поздно, и Рогаткин по пути домой зашёл в круглосуточный универмаг, чтобы купить какой-нибудь еды для скромного ужина с Белоснежкой. К сожалению, всё молоко уже разобрали, и пришлось довольствоваться кефиром, который Лев Тимофеевич на дух не переносил.

В поисках источника радости

Ток-шоу подходило к концу. Гости из Тихорецка исступлённо спорили и даже хватали друг друга за грудки, но так и не договорились об установке памятника Сергею Квадрату.

— В Омске поставили памятник сантехнику Степанычу, а в Петербурге памятник Чижику-Пыжику! — рвал на груди рубаху один из авторов макета памятника певцу. — Почему им можно, а нам нельзя?!

— Действительно, в последние годы стало модным устанавливать памятники собакам, солёным огурцам и даже фонарным столбам, — подвела итог передачи Ирина. — В Урюпинске пару лет назад поставили памятник козе, а в Медыни — пчеле! И это здорово, когда памятники известным людям соседствуют с памятниками полезным животным, не правда ли?..

Шоу завершилось под песню Квадрата «Ветер Северный», а через полчаса в лифте Ирина вспомнила, что оставила в гримёрке пакет и вернулась. Вслед за Ириной туда же зашла новенькая ассистентка Таня.

— Лера, Мамутов сказал, что завтра ты можешь взять выходной, — обратилась к Лере Татьяна. — Кстати, я могу тебя заменить и послезавтра, хочешь? Ты только скажи…

Лера демонстративно отвернулась и начала застёгивать молнию на сапогах.

— Ну, как хочешь! — Таня вышла из гримуборной, переступая стройными ногами, как молодая кобылка, а взгляд Леры застыл на том месте, где только что стояла Таня.

— Ходит тут и ногти теряет, дура! — Лера наступила на длинный перламутровый ноготь.

— А кто это? — поинтересовалась Ирина.