— Dies! До тебя страшно дотронуться. Мое долготерпение… оно иссякает, amada, почти иссякло.

— Пусть. Я все равно доверяю тебе.

— Ты ведешь себя опрометчиво, — эхом отозвался Раф.

— Похоже, сегодня я только и делаю, что веду себя опрометчиво… — Элла высвободилась из его рук и в подкрепление своих слов стала распускать боковую молнию на платье.

— Только и делаешь. — Он проводил взглядом ее движение.

— …начиная с опрометчивого решения выйти за тебя замуж… — Ревнивец шелк никак не желал покидать изгибы ее тела.

Рука Рафа потянулась помочь.

— Очень опрометчивое решение, — угрюмо вторил он.

— …и заканчивая… — Смирившись с неизбежным, потоками расплавленного золота туника упала на пол.

— Заканчивая?! О, нет, mi alma, это не конец, это всего лишь начало. — Раф не выдержал дразнящей игры с ее платьем.

Он сдавленно задышал, когда увидел то, что так мечтал увидеть.

— Тогда… — в знак абсолютного доверия Элла опустила руки вдоль тела, — дело за тобой.

— Твое первое неопрометчивое решение. — Дрожащие пальцы остановились в сантиметре от ее груди. Тихое проклятье — и они сжались в кулак. — Рядом с тобой я как сопливый школьник. Благодарение Богу, я не знал, как мало на тебе надето.

— Что тогда?

— Тогда мы так и не ушли бы с той поляны. — Раф посмотрел ей прямо в глаза.

— Не знаю, возражала бы я.

— Тебя бы никто не спросил, — отчеканил он. — Я всегда гордился своей способностью держать себя в руках, но видеть тебя такой и не дотронуться… — Он покачал головой. Кулак разжался. Пальцы уже не дрожали. В глазах полыхали серебристые молнии желания. Как только он коснулся ее, об отступлении больше не могло быть и речи.

Пришел черед Эллы задрожать — мысли спутались и закружились листьями в осеннюю бурю. От его бархатных поглаживаний она не сдержала удивленного вскрика.

— Не спеши. — пробормотал Раф. — Не торопись. Все будет так медленно, как ты захочешь. Как тебе нравится, скажи мне, esposa!

Esposa. Жена. Элла знала это красивейшее из слов.

— Поцелуй меня, — руки сами обвились вокруг его шеи, — поцелуй, и мне уже будет хорошо.

— Всего лишь поцеловать? — Выпустив темные кудри из искусного узла, Раф глубже зарылся в них. Как прохладные ночные ручейки, шелковистые нити скользили между его пальцев, обвиваясь вокруг ее молочных плеч. — Неужто это все, что ты хочешь от меня?

— Я хочу от тебя не просто поцелуя. — «Он улещивает меня, словно малое дитя!» Губы Эллы скользнули по его напряженной скуле. — Я хочу поцелуя, которым муж целует жену в их первую ночь. Поцелуй любимого — упоительный и бесконечно долгий.

— Mi amada у mi alma[9]… — с хрипом вырвалось из его легких. Ее нежности не успокаивали, а только распаляли: руки Рафа напряглись, сердце бешено стучало. — Те adoro[10], — жарко прошептал он и медленно, мощно обхватил ее снизу и поднял выше. Элла замерла, ощущая утонченную пытку, когда ее груди коснулись мягкого хлопка рубашки. Этот шокирующий контраст: ее полуобнаженность, его полная облаченность — невероятно возбуждал. Расплавленным серебром своих глаз Раф выжег на ней печать собственности прежде, чем, не мешкая с приготовлениями, вторгся, с отчаянием гонимого человека, в теплую темницу ее рта.

Голод Эллы, такой же неутолимый, мог поспорить с его. В этот поцелуй она вложила все свое сердце и душу, на языке губ говоря о том, что он отвергнет на языке слов. Она любит его! Любит!

— Такого поцелуя ты хотела? — Раф отпустил губы Эллы, хищно куснув напоследок за нижнюю.

— Для начала неплохо.

Кто его знает, как у нее вышло это подстрекательство, но результат оказался непредсказуемым. Почувствовав вызов, Раф с проворностью ястреба бросился на добычу. Он подхватил Эллу на руки и прижал к себе.

Несколько шагов, и из гостиной они переместились в спальню. Раф кинул девушку на кровать и выпрямился.

— Хватит. Я больше не намерен ждать! — Грудь вздымается. Рубашка разошлась. Глаза горят предвкушением, воспламеняя и ее. Вырванные золотые запонки летят на ковер За ними — рубашка, ремень…

И тут Элла увидела дюжину бледных шрамов на его груди и плечах. Она вскочила и потянулась к ним.

— Раф! — Трепетные пальцы ощупывали рубцы. — Откуда это? Ты попал в аварию?

— Нет.

— ?..

— Я был свидетелем.

— Боже мой! Ты кого-то спас?

— Не приписывай мне лишних заслуг. — Раф прильнул к Элле, успокаивая поцелуем. — Я вытаскивал Шейн. Боялся, машина загорится. Будь на ее месте другой, я бы десять раз подумал.

— Неправда, — слезы выступили на глазах Эллы, — не подумал бы. — Ее голос сорвался. — А Шейн? Сильно… сильно пострадала?

— Остались шрамы, как и у меня.

— Мне так жаль. Я не знала… Я бы обязательно навестила ее. — Элла поцеловала тонкую белую линию, проходящую через ключицу. — Страшно подумать, как хрупки наши жизни, как мало нам отпущено. И как внезапно все может оборваться.

— Тогда не будем терять время. — Раф вдохнул сладкий аромат ее волос, кожи. Голова закружилась, и он забыл обо всем.

Обхватив ладонями ее груди, он прильнул к нежным персиковым окружьям, языком и зубами отдавая должное каждому. Соски напряглись, встали, блестящие и влажные после его рта. Ему было мало. Он хотел большего, хотел всю ее. Раф сдвинулся ниже и, тепло дыша на ее живот, снял последнюю кружевную полоску, скрывающую ее наготу. Поглаживая гладкую кожу бедер и ягодиц, он чувствовал, как подрагивают ее гибкие мышцы.

— Раф, пожалуйста. Ты нужен мне.

Его пальцы проникли в самое средоточие ее женственности. Внутри было горячо и призывно влажно. Невыразимое сочетание трепетной невинности и распаленной чувственности. Стоит ее подтолкнуть, и Элла загорится огнем в его руках. Уже сейчас ее дыхание было быстрым, прерывистым. Поглаживая, он чувствовал под рукой возрастающее, просто непереносимое напряжение. Раф уложил Эллу на покрывало. В ее глазах цвета расплавленного золота — немая мольба.

— Сейчас, amada, сейчас.

Не спуская с нее глаз, Раф поспешно разделся. Увидев его обнаженным, Элла замерла — такая ранимая в своей невинности, такая сильная своей женственностью. Он лег, обнимая. Страстное желание обуревало его, грозя разрушить то малое, что осталось от его выдержки. Как не напугать Эллу, как предстать человеком чести, которого она видит в нем, а не мстителем, которым он является? Исполнить хотя бы эту мечту прежде, чем она столкнется с жестокой действительностью?