— Поверь, в Скайдоре есть вина намного вкуснее.

— Верю.

— Когда-нибудь я угощу тебя по-настоящему изысканным вином, — пообещал принц.

Я посмотрела в его яркие глаза, отражающие все богатство красок неба, и поймала себя на мысли, что этот парень нравится мне все больше. Если бы только я встретила его в своем мире! Наверное, ради него согласилась бы даже стать юристом.

— Не знал, что ты любишь, — перевел Бранд тему к блюдам. — Решил приготовить мясо для насыщенности и постный суп, если ты желаешь что-то полегче. Еще есть десерт, но его я оставил на потом, — заинтриговал он.

— Есть нужно тоже по особым правилам? Может, держать приборы под определенным углом? — на всякий случай спросила я, беря ложку.

Бранд обвел меня пытливым взглядом.

— Ты держишься правильно. Только спина должна быть ровной.

Ох уж эта спина! Все детство бабушка меня по позвоночнику шлепала за столом. Ничего не могу с собой поделать: привыкла горбиться. Но ради Бранда выпрямилась. Ткань платья сразу обтянула бугорки груди, привлекшие его внимание.

— Доедать тоже нужно все до последней крошки? — поинтересовалась, пока он не заговорил обо мне.

— В том случае, если блюдо приготовлено хозяйскими руками, — пояснил он. — Об этом обычно заранее предупреждают. Если готовила прислуга, доедать не обязательно.

— Этот ужин приготовлен хозяйскими руками, — заметила я не без улыбки.

— Если не понравится, не надрывайся. Я не обижусь.

— Думаю, мне понравится.

Мы начали с супа, плавно перешли к мясу, выпили еще по бокалу, и все это время Бранд делился со мной рецептами и секретами своего мастерства. Рассказал еще несколько правил этикета. В основном, они касались торжественных ужинов. Как нужно одеваться, как вести себя, с кем танцевать. Но наш ужин был неформальным, поэтому мое платье его нисколько не смущало. Впрочем, не моя же вина, что я была в таком виде. Да и он, как оказалось, нарушил все правила расстегнутой рубашкой, одолженной, как выяснилось, у Вермунда Сердцееда. Стоило сразу догадаться. По золотой вышивке должно было стать ясно.

На десерт Бранд приберег мармелад. Мягкий, нежный, растекающийся во рту. Для его приготовления он смешал сок нескольких видов ягод и мятную настойку. Я с удовольствием съела бы несколько порций, но уже была сыта. Поэтому смаковала каждый кусочек, оттягивая время.

В какой-то момент мы с принцем оказались у каменного ограждения террасы. Смотрели вдаль, слушали шепот ветра, шелест листьев, пение птиц. А потом его ладонь легла на мою руку.

Под градусом вина мы оба были решительнее. Все казалось по плечу. Тоска сменилась легкостью. И я, наверное, стала самой сексуальной девушкой Скайдора в его глазах. Но едва Бранд рискнул наклониться ко мне, как на террасе возник Хельвард Финн.

— Прошу прощения, мой принц. — Откланялся он. — Пора!

— Куда? — растерялась я, увидев скорбь в глазах Бранда.

Он печально улыбнулся, отпустил мою руку и произнес:

— В заточение.

Глава 9. Заточение

Я чувствовала пульсацию некой разрушительной силы. Казалось, что сам воздух вибрировал, пока мы через коридоры дальней башни спускались в подземелье. В Книге Заветов на рисунке было изображено небольшое оконце у потолка каземата, но в реальности в темнице не было ни лучика света. Потому вдоль стен тоннеля и потрескивали горящие факелы.

— Несси, если ты не хочешь или не уверена, можешь остаться здесь, — сказал мне Бранд на последнем шаге, что было весьма гуманно с его стороны.

— Моя психика крепче, чем кажется на первый взгляд, — ответила я.

Он малозаметно улыбнулся, и я шагнула за ним в кулуар перед пятью одинаковыми камерами с тяжелыми металлическими дверьми.

Остальные принцы уже готовились к заточению, для чего им требовалось раздеться догола.

Сначала я уронила челюсть, увидев столько мускулистых тел в одном месте, потом растерялась, не зная, куда деть глаза. Забродила ими по потолку, будто выискивая еще паучков для разведения арахнофермы. К такой пикантной акции моя психика все же оказалась не готова.

Для сохранения гардероба здесь все было предусмотрено. Не шкафчики, конечно, как в детском саду, но вешалки, стойки, плечики и даже кресла у каждого принца были свои.

Пока они раздевались, Хельвард Финн раскладывал тушки зверушек в камерах и расставлял емкости с чистой водой. Наверное, мне следовало бы помочь, но сегодня я решила побыть просто наблюдателем — краснеющим и кусающим губы.

Принцев, судя по их невозмутимости, мое внимание не волновало. Они даже трусы поснимали, сверкая передо мной подкачанными задницами, густыми завитками волос в паху и частями тела, которые как ни назови — агрегат, шланг, дубина — пугали даже в своем спокойном состоянии.

«Что же тогда вы вытворяете, когда возбуждены? — подумала я. — Не удивлюсь, если вы любимые клиенты у шлюх Абрахоса».

— Прислуга не вправе так ротозействовать, — прервал тишину Айварис, развернувшись ко мне всем своим корпусом.

— Почему ты все еще девственник? — ляпнула я, не расслышав, что он сказал. — С такой-то штуковиной…

Все принцы дружно замерли, а обалдевший от моей бестактности Хельвард Финн уронил последнюю тушку прямо в чашу с водой.

— Ой! — запищал он. — Простите… Я сейчас все исправлю…

— Ничего, — успокоил его Вермунд и, взглянув на меня, облизнулся, — супом поем. Кстати, как прошло ваше свидание? — сменил он тему, прежде чем Айварис Грозный поставил меня на место за мое хамство. — Голодный вид Несси подсказывает, что до главного блюда вы не добрались.

— Нет, я сыта. Все было очень вкусно, — оправдалась я.

— Я не о том голоде, альмейра, — усмехнулся он, направившись в свою камеру.

Хельвард Финн загремел тяжелыми связками ключей. Стены подземелья стали эхом повторять лязг кандалов. Сначала доблестный слуга заковывал ноги и руки своих принцев, затем запирал дверь. Одну за другой. Вермунда Сердцееда, Кристера Мудрого, потом Мортена Светлого, который не упустил возможности сказать, что он предупреждал меня о нелегкости такого выбора.

Когда очередь дошла до Бранда, он позволил мне лично защелкнуть железные браслеты на его запястьях. Хельвард Финн доходчиво объяснил мне, как это делается, и у меня отлично получилось.

Проведя пальцами по старому металлу, покрытому ржавыми пятнышками, я взглядом проложила путь по длинным цепям к темным стенам, и в груди заныло от тоски. Сухое, теплое, сообразно своему предназначению чистое помещение пахло соломой и ветром.